Пять минут спустя он увидел еще кое-что и окончательно убедился, что сошел с ума.

Навстречу ему по тропинке, которая изящной дугой спускалась в сторону Фордрейса, поднимались две фигуры. Когда они показались из-за поворота, до них было несколько сотен ярдов. Они шли рядом, рука об руку. Нижние половины их тел почему-то выглядели расплывчатыми. Майкл обнаружил, что совершенно не может разглядеть их ноги, но ему и так было не до того — в такой ужас повергли его головы идущих.

Головы у них были овечьи.

Длинные, заостренные овечьи ушки, тупые, глупые мордочки с раздвоенными губами. И все выражение у них было овечье: мирное, дружелюбное и глуповатое. Однако, если не считать внешнего вида и выражения, Майкл никогда в жизни не видел ничего менее похожего на овец.

Эти головы представляли собой великолепный узор из движущихся огоньков. Они мерцали и переливались, точно рыбья чешуя или грани бриллианта. Когда странные создания подошли ближе, Майкл обнаружил, что их поверхность представляет собой поток меняющихся цветов. Цвета клубились, исчезали и появлялись вновь в непрерывном движении. Очертания голов размывал яркий нимб, но, несмотря на это, они все равно выглядели четче, реальнее и объемнее, чем все, что Майклу доводилось видеть прежде. Мальчик застыл на месте и глазел на них, не в силах отвести взгляда.

— Добрый вечер! — сказала левая голова.

— Привет! — сказала правая.

Мужской голос. И женский. Они прошли мимо, до Майкла донесся аромат духов, он различил хруст камешков на тропинке. Он услышал, точно во сне, как левая голова сказала правой, коснувшись овечьими губами овечьего уха:

— Экий приветливый парнишка!

Ирония была вполне человеческая.

Майкл смотрел им вслед, разинув рот. Потом моргнул. И как будто отдернули занавеску — все изменилось. Небо снова стало голубым, трава сделалась привычной желто-зеленой, а две фигуры оказались самыми обычными мужчиной и женщиной, которые гуляли, сдвинув головы слишком тесно, чтобы любоваться пейзажем.

И тогда Майкл бросился бежать. Он понесся вниз в ужасе, который не давал обращать внимание на дорогу или задумываться об опасных обрывах. Он бежал, боясь моргнуть снова — вдруг мир тогда опять изменится. Папоротники хлестали его по ногам, от встречного ветра глаза наполнились слезами. В конце концов Майкл запнулся о корень, рухнул на тропу и покатился вниз, вниз, вниз, пока наконец жесткий папоротник не остановил падение и не сомкнулся над ним.

Глава 6

Когда мистер Кливер заглянул в церковь, он обнаружил Тома в ризнице. Викарий, сменив церковное облачение на легкий костюм, смывал с поверхности креста остатки глины.

Восьмерым рабочим и одному священнику стоило немалых трудов провезти тележку вдоль церкви и вкатить ее через главный вход. Это и впрямь была «адова работенка», как выражался мистер Пердью. Однако на этом настояла миссис Трафтон из музея. Перед тем как уехать в Стоунмаркет, она потребовала, чтобы крест хранился в запертом помещении, и никакие возражения, стоны и ругань не помогли. Поэтому крест был водворен в ризницу, и теперь Том мог спокойно созерцать свою добычу.

— Святые небеса! Викарий, да вы никак полы сами моете? — воскликнул мистер Кливер, входя в церковь, и расплылся в улыбке.

— Да нет, мистер Кливер, просто глину смываю.

Том только теперь заметил ручейки рыжей воды, ползущие между плитами пола.

— Хотел получше разглядеть узоры на нашей находке.

— Ну да, разумеется. Не возражаете, если я тоже гляну? В совете только об этом и разговору, я просто не мог не прийти посмотреть.