Но и с Диолатом свою шею подставлять неохота.

— Благородный траши все‑таки…

— Свидетели. И улики. А если он еще и сам признается…

— Зачем ему себя оговаривать?

— А это и не оговор. Он сам скажет чистую правду. Да и королю, поверьте, сей молодой человек давно поперек горла стоит.

— Вашими устами, лойрио.

— а вы проверьте. Если король сможет, не вызывая шума и возмущения, упрятать мерзавца на каторгу или хотя бы заточить под арест — он будет вам только благодарен.

Будет‑то будет. А если нет?

Король же…

Уламывать градоправителя пришлось часа два — и Гарт так вспотел за это время, словно на нем верхом ездили.

А в Храме….

Ох, Гарт бы согласился три поля вспахать, лишь бы не уламывать храмовников. Но — надо. И в итоге все утряслось. Десяток человек из личных солдат градоправителя, не городской стражи, а своих, верных, прибыл в поместье Гарта, сам градоправитель обещал быть к ужину… оставалось обеспечить еще одного 'виновника торжества'.

— Думаешь, приедет?

— Уверена.

Аэлена поморщилась. Прикинула к себе голубое платье, отложила, достала желтое.

— Как ты думаешь, какое лучше?

— Вот это.

Яна коснулась винно — красного атласа. Благородная ткань переливалась под лучами солнца. Но и вечером, в свете свечей, она будет великолепна.

— А не слишком роскошно?

— В самый раз. Оставь человеку хорошие воспоминания перед каторгой.

— Ты злая…

— А ты добрая?

— конечно. Я бы ему голову оторвала, чтобы не мучился… мразь!

Аэлена поморщилась. Они прекрасно понимали, что Диолату донесут о возвращении Алинара. А потому…

К трайши улетело письмо.

Аэлена писала, что муж вернулся — и заявил ей о разводе. А потому ей очень нужен совет и помощь. Гарт сегодня‑де поедет уговаривать супруга, а она останется в его поместье. Поэтому, если трайши соблаговолит….

Мог бы и не приехать. Но женщины понимали, что у него земля под ногами горит. Если в ближайшее время он не получит наследство Вильтена, уезжать придется с пустыми руками, а это — плохо. Работать‑то благородный трайши не умеет. Вообще никак. Только хвост распускать.

А кушать хочет три раза в день. Нестыковка….

— Давай тебе тоже подберем платье?

— Не — а. Я лучше в своем…

— Яна!

— Я — нархи — ро. То есть нечто вне вашей человеческой власти. И это надо подчеркнуть.

Аэлена пожала плечами.

— И чем тебе помешает платье?

— У меня же крылья. Я буду выглядеть горбатой в вашей одежде.

— Я исправлю…

— не надо. Давай лучше займемся тобой.

Аэлена коснулась пальцами темной переливающейся ткани.

— Ох, Яна. А если не получится?

— Если ты справишься — все получится.

— А если нет?

Яна ухмыльнулась.

— Есть у меня пара идей…

Алинар ругался и протестовал, но женщины уперлись. В результате — вошедшего в дом Диолата встретили слуги — и проводили со всеми почестями в небольшой будуар.

Аэлена стояла у окна. На звук шагов она обернулась — и трайши только присвистнул.

А ведь может, когда захочет!

При других встречах Аэлена была в рабочей одежду художницы — попроще, чтобы и двигаться удобно, и испачкать не жалко, да и перед кем хвост распускать?

Сейчас же…

Благородная ткань облегала сильное крепкое тело, на шее и в ушах тревожными огнями горели рубины, волосы были тщательно уложены, глаза сияли странным светом в вечернем полусумраке.