На самом деле, все было намного проще. Нархи — ро — жители Леса. И слух, и зрение у них тоньше человеческого. Если по виду монетки и не отличались, то по звону и звуку, с которым они ложились на столешницу — так уж точно.

Тайяна проверила деньги, сгребла их в карман и вежливо попрощалась. Сатро гордо отвернулся.

Хлопнула дверь.

— Ааша, лапочка моя, ты тут как? Не загрустила? Давай найдем, где перекусить — и вперед. Что‑то мне тут неуютно, надо бы поскорее уезжать…

— Крыс!

— Да, сатро!

Мальчишка, и верно, был похож на крысу. Острый нос, красные глазки с нависшими веками, только хвоста и не хватало для полного счастья.

— Узнай, куда пошла эта девица.

— да, сатро.

— Кто с ней, сколько — все, как обычно. И Одноухого позови.

Отрицание Тайяны не обмануло сатро Ривара. Жемчуг был, и стоил он… даже пять жемчужин можно было продать мало не за сотню золотом. А если их еще больше?

Сатро уверенно собирался отобрать жемчуг у нархи — ро.

А сама девчонка…

А что?

У пристани глубоко, привязать что потяжелее к ногам — только булькнет.

Тайяна об этом не думала. И о том, что по городу о ней расспрашивают четверо лойрио — тоже. Она направлялась к порту. Поесть в таверне и поискать корабль. Тоже — в таверне.

Род Риккэр — это не просто нархи — ро. Это летописцы. Библиотекари, хранители памяти. А люди — людей много, они изменчивы. Куда стекается вся информация от тех нархи — ро, которые общаются с людьми? К жрецам.

И — в библиотеку.

К Лессу из рода Риккэр, еще к пяти десяткам нархи — ро. И к умненькой девочке, которая сидит себе тихонько, как мышка, в уголке, листает книги, разворачивает свитки, читает — чем бы дите не тешилось, лишь бы не плакало. А читать в роду Риккэр детей учили раньше, чем ходить.

Хотя первые два свитка, Тайяна, кажется, съела. Она точно не помнила, ей тогда и года не было, а зубки резались.

Таверна нашлась достаточно быстро — и пахло оттуда неплохо.

— Ааша?

Волчица кивнула, подтверждая, что — да. Можно зайти и не отравиться. И девушка перешагнула порог.

В таверне 'рыба и свинья' пахло довольно вкусно — печеной на углях рыбой. Желудок нархи — ро тут же напомнил о себе длинной переливчатой трелью — и смущенная девушка заспешила за столик в углу.

Ааша нырнула под стол и привалилась горячим боком к ногам хозяйки.

Пища! Хорошо! И побольше!

Подавальщица тоже долго себя ждать не заставила. И то сказать, людей особо не было, так, человек пять моряков по разным лавкам, кто пьет, кто спит.

— Чего изволите, сатро?

— Кана, — поправила Тайяна, не обижаясь. А что такого? Худая, тощая, в мальчишеской одежде, косу сразу не увидишь — как есть мальчишка.

— Кана, — поправилась деваха. Тайяна только завистливо вздохнула, глядя на ее 'богатство'. Да уж, кровь со смолой. Иначе и не скажешь. Рослая, статная, такая взглянет, что монетой одарит, а уж если ударит…

— а что есть? Кушать хочется, и мне, и собачке.

— Ну, для каны могу предложить рыбку на углях, картошечка, опять же, вареная, с зеленью, пирожки есть с яблоками. А для собачки… каша, кости…

— Нет. Мясо есть? Абы что она не будет…

— Это дорого станет, кана.

Тайяна осторожно выложила на стол монетку. Накрыла ладошкой, чтобы лишний раз золотом не блестеть.

— дороже?

— нет, кана.

Деваха потянулась к монете, но та уже исчезла под рукой нархи — ро.