Но хищник, выскочивший следом, мало напоминал волка, это вообще было что то непонятное, тёмная шкура, странная походка, разглядеть его целиком мешал кустарник. Только когда существо в три прыжка догнало жертву, мы смогли его разглядеть. Зрелище впечатляло. Будь я зоологом, отнёс бы тварь к приматам. Тощее, почти лысое тело, карикатурно похожее на человеческое, длинные пальцы на руках, на пальцах что то, вроде когтей, на голове стоящие дыбом светлые волосы. Тварь ухватила олененка за шею и одним движением сломала её. Только потом, собравшись сожрать добычу на месте, существо обратило внимание на нас. Группа двуногих, стоящая рядом, совершенно очевидно намеревалась похитить его добычу.

Будь у существа побольше мозгов, оно бы поспешило сбежать, утащив мясо на себе. Но данный примат решил попробовать напугать странного противника. Встав во весь рост, существо зашипело и оскалило пасть, в которой отчётливо виднелись клыки. Зато мы смогли разглядеть его лицо, которое мало напоминало обезьянье и куда больше походило на человеческое. В глазах Башкина появился научный интерес, возможно, он был бы не против установить контакт с этим животным, но планам его положил конец выстрел.

Винтовка рявкнула прямо у меня над ухом, едва не выбив перепонку, а пуля прилетела существу точно в переносицу, пробила голову насквозь и выплеснула мозги из затылка. Башкин вздохнул.

– Зачем? – спросил он, поворачиваясь.

– Да ну его, – спокойно сказала Марина, опуская винтовку. – Страшный.

– А что, были планы контакт установить? – ехидно спросил Винокур. – Поболтать по душам и узнать новости?

– Не исключено, – буркнул учёный себе под нос и отправился изучать убитого зверя.

Мы пошли следом, странный зверь интересовал нас мало, а вот олень, пусть и маленький здорово разнообразит наше меню. Винокур и Никита сразу достали ножи и принялись свежевать животное. Башкин тем временем, занялся биологическими исследованиями.

– Это не обезьяна, – уверенно заявил он, после первичного осмотра. – Шерсти нет, руки, вот, смотрите, – он осторожно приподнял ножом кисть мёртвого зверя. – Видите, ноготь превратился в коготь, причём, острый, способный распороть шкуру. Притом, что кисть почти полностью человеческая, большой палец точно не обезьяний. При этом есть клыки, а челюсти выдвинуты вперёд. Но это не главное.

Он сместился вперёд и постучал клинком своего тесака по голове животного.

– Мозговой отдел черепа, измерить объём сложно, но мозг явно больше обезьяньего. Я бы сказал, что сопоставим с человеческим, где то по нижней границе нормы, килограмм или около того.

– И что всё это значит? – спросил Винокур, не отрываясь от процесса, сделав несколько надрезов, он сдирал шкуру руками.

– Значит, что перед нами мутант, – подвёл итог Башкин. – Вот только причины таких мутаций мне непонятны.

– Так радиация же, – напомнил офицер. – Ты ведь сам мерил.

– Во первых, радиацию я измерял, только в некоторых местах фон превышает норму, во вторых, никакая радиация за три четыре поколения не изменит организм вот так. Тут нужно поколений десять, а лучше двадцать. И популяция должна быть огромная, поскольку большинство мутаций вредны, так что большая часть мутантов вымрет, и останутся только те, у кого закрепились полезные признаки. Ну, и наконец, вопрос: что послужило прототипом?

Он как то нехорошо на нас посмотрел, вопрос был явно с подвохом.

– Смотрите сами, – не дождавшись ответа от нас, учёный изложил свои соображения, – тварь несомненно относится к приматам, строение скелета, мозг, руки. А обезьяны в этих местах никогда не водились. Здесь не Африка и не Южная Америка. Вывод: убитое нами существо – дальний (или не очень) потомок человека.