— Не время озорничать, ребятки. Как я уже говорил — тучи сгущаются. Балдоус, сколько в городе осталось неукомплектованных?

— По последней переписи — одна треть, о великий! Правда, по закоулкам шатается десяток-другой осатаневших Рюмов. Сколько их — мы не знаем.

— Почему же говоришь — десяток-другой?

— Мне так кажется.

Аморали скрипнул зубами, но воздержался от немедленного наказания бестолкового советника.

— Когда поединок с этим земляным мальчишкой?

— Завтра, о великий!

— Тот предупреждён, что схватка должна быть достаточно долгой?

— Он не намерен канителиться больше тридцати минут. От солнечного света у Него портятся линзы.

— Ничего, перебьётся… Итак, подводим итоги. Сегодня все Жеки будут окончательно проинструктированы. Это твоя задача, генерал. Поглазеть на необычный поединок соберутся все жители города. Рюмы тоже не утерпят, выползут из нор. О поединке оповещать в самых радужных тонах. Текст у начальника связи Слюна… Сразу после поединка облава и массовое укомплектование. Никаких осечек! Никаких исключений! Кто не поддастся укомплектованию, тех ликвидировать. Сбывается твоя мечта, генерал?!

Кувалдыч закатил глаза в приливе нежнейших чувств к Аморали. Душа его трепетала от предвкушения.

— А мне нельзя остаться посмотреть? — спросил Балдоус.

— Ты ещё здесь, несчастный? У тебя всего лишь один час на сборы. К утру старец должен быть мёртв.

Балдоус буркнул в ответ что-то нечленораздельное и, спотыкаясь, вышел. Кувалдыч смотрел ему вслед с кровожадной гримасой. Бен Аморали дружески обнял его за плечи.

— Только тебе могу открыться до конца, дорогой друг. Только ты сумеешь меня понять.

— Гы! — сказал Кувалдыч.

— Ты знаешь, зачем появились эти пришельцы? О, старец коварен почти как я. У них нет определённого задания. Просто своим присутствием они могут повлиять на ход событий. Понимаешь?

— Гы! — ответил Кувалдыч.

— Объясню понятнее. До появления людей наши враги отвечали на жестокость жестокостью, на хитрость хитростью. И были обречены, потому что наше зло неизмеримо злее их зла и наша жестокость во сто раз беспощаднее их жестокости. Наша победа казалась неизбежной. Приход мальчишки изменил ситуацию. Он играет не по нашим правилам и портит всю игру. Своим поведением он как бы отрицает моральную ценность зла. Это опасная тенденция. Зло, сталкиваясь со злом, порождало новое зло, и это было нам на руку. Но зло, наткнувшееся на презрение, вянет, как свежий лепесток под порывом ледяного ветра. Ты понимаешь, к чему я веду, дорогой Кувалдыч?

— Гы! Искоренить мальчишку, и баста!

— Верно! Но не просто искоренить, а сначала превратить его в злобное животное, чтобы все убедились — зло всесильно. Всё живое подвластно его чарам. Где нет зла, там нет и жизни. В каждом сознании эта мысль пусть будет высечена раскалёнными буквами.

От невероятного умственного напряжения Кувалдыч обливался потом, точно стоял под душем.

— Но как разъярить мальчишку, чтобы стало видно его истинное первобытное нутро?

— Проломить башку!

— Идея хорошая, но неуместная. Кому он нужен с проломленной башкой? Тут следует поступить тоньше. И вот что я придумал, Кувалдыч. Кто особенно мальчишке дорог? Разумеется, его учительница, эта нескладная дылда. Их связывают давние отношения. Так вот. Перед началом поединка, вроде пролога перед спектаклем, Жеки учительницу… того этого… а?! Пуганут.