Роже проверил запасы в коктейль-баре кают-компании. Джорджи-Порджи доверил ему это. Потом достал нож, который спрятал перед свиданием с Кайлой. Лезвие из дамасской стали, изготовлено «Киа», той самой японской фирмой, которая когда-то делала самурайские мечи. Острое, как скальпель хирурга. Роже приподнял штанину и привязал нож к ноге. Жизнь его изобиловала риском, и наличие оружия успокаивало его. Закрыв бар на ночь, он легко взбежал по трапу на рабочую палубу. Не доходя до помещений экипажа, он учуял жареную свинину. От этого отвратительного запаха его едва не вырвало. Придется лечь спать голодным, если не удастся очаровать кока. Кок голубой, а Роже с его густыми черными волосами и горящими глазами очень красив. И солнечная улыбка вполне соответствует броской внешности. Он сел за длинный общий обеденный стол и ждал, пока кок не посмотрел на него через окно раздачи. Роже улыбнулся, потом показал на толстый кусок свинины на тарелке механика котельной и закатил глаза в красноречивом жесте отвращения. Кок в ответ улыбнулся и пять минут спустя послал ему через окно толстый кусок филе кингклипа, одной из самых вкусных морских рыб. Ее совершенное белое мясо было полито знаменитым соусом кока. Рыба предназначалась для стола капитана.

Механик бросил взгляд на тарелку Роже и пробормотал:

— Проклятый мальчишка!

Продолжая улыбаться, Роже наклонился и приподнял штанину на правой ноге. Под столешницей показалось тонкое лезвие стилета.

— Больше так не говори, — посоветовал Роже соседу, и механик заглянул под стол. Он торопливо встал, побледнел и, бросив свою отбивную, вышел из кают-компании. Роже с удовольствием принялся за рыбу. Его изящные манеры казались совершенно неуместными в таком окружении.

Выходя, он остановился у окна раздачи и благодарно помахал коку. Потом отправился на корму, где членам экипажа разрешалось упражняться или отдыхать в свободное от вахты время. Роже взглянул на узкий полумесяц. Он чувствовал глубокую потребность помолиться перед этим символом своей веры. Хотелось загладить воспоминания о христианской шлюхе и о тех святотатственных жертвах, которые он приносил по приказу деда. Но здесь нельзя было молиться. Слишком велика опасность, что его увидят. На борту все знали, что он католик из Марселя. Марсельское происхождение объясняло его североафриканскую наружность.

Прежде чем спуститься вниз, он посмотрел на северный горизонт и запомнил, в какой стороне Мекка. Потом зашел в свою крошечную каюту, взял мешочек с умывальными принадлежностями и полотенце и по коридору прошел в душевую и туалет, которыми пользовались все работающие на нижней палубе. Он старательно вымыл лицо, вымылся сам, вычистил зубы и сполоснул рот, как предписывал обряд. Вытеревшись, обвязал полотенце вокруг талии, вернулся в каюту и запер дверь. Снял с полки над койкой сумку и достал оттуда шелковый молитвенный коврик и безупречно белое молитвенное одеяние. Коврик он расстелил на полу и расположился на нем лицом к Мекке, нахождение которой рассчитал по координатам судна. Места для коврика едва хватало. Роже через голову накинул белый кафтан и спустил его до лодыжек. Встал в изножье коврика и прошептал по-арабски вступительную молитву. Он не хотел, чтобы кто-нибудь из экипажа, случайно проходя мимо, услышал его.

— В глазах всемилостивого Аллаха и его пророка провозглашаю: я, Адам Абдул Типпо Тип, со дня рождения принял ислам и всегда был истинным верующим. Признаю свой грех сожительства с неверными и принятия языческого имени Роже Марсель Моро. Молю о прощении за эти поступки, которые совершил, служа исламу и всемилостивому Аллаху, а не по собственному желанию и стремлению.

Задолго до рождения Роже его праведный дед принял меры предосторожности, отправив жен своих сыновей и внуков рожать детей на крошечный остров Реюньон в юго-восточном углу Индийского океана.