– А как Марь-Иванна девочек оденет в красивое, так и приходят, – в голосах девятилеток Благому снова послышалась жгучая зависть. – Мы тоже конфетки ели, нам девочки приносили. Шоколадные, вот. Дядя… a у вас нету конфетки?..

    В столовой Благой увидел тощих мальчишек с коричнево-серыми, немытыми лицами, кое-как одетых линялые рубашки, торчащие из штанов. Девочки вы глядели чуть аккуратнее, но разве что чуть. Все смотрели на одну воспитанницу постарше: та несла на поднос нарезанные порции хлеба. Не успел поднос коснуться стола, как к нему со всех сторон потянулись руки. Многие вскакивали, чтобы схватить «пайку», казавшуюся побольше…

    Давид только-только запечатлел эту убийственную картину, когда в противоположную дверь буквально влетела рослая, дородная дама. Дети при её появлении мгновенно вскочили, кто-то движением испуганного зверька стал прятать хлеб за пазуху. Дама была элегантно, со вкусом одета, в мочках ушей трепетали тяжеленные золотые серьги. Борис Дмитриевич и Лёша немедленно заслонили приникшего к окуляру Давида, но было поздно: мадам уже заметила камеру.

    – Кто позволил снимать?! Отдайте немедленно пленку, не то я ОМОН вызову!..

    Это была, несомненно, сама Алевтина Викторовна Нечипоренко. Значит, бдительность вахтёрши до конца притупить не удалось, и та позвонила грозной начальнице прямо в машину. А что? Кому в наше время охота лишаться работы?

    – Здравствуйте, Алевтина Викторовна, – как можно более непринуждённо заулыбался Благой. – Право же, мы ничего не снимаем, просто едем к себе с репортажа, завернули по дороге, ну и не в машине же камеру оставлять? Сами понимаете, вещь дорогая, казённая… А у вас мы так, между делом. Мы тут ввиду эпидемии небольшую статистику собираем. Начальство, понимаете, вечно что-то придумает… Как в вашем заведении с прививочками от гриппа?

    – Какие прививочки?! Они мне будут тут допросы устраивать?! Таисья Ивановна, вызывай!

    Невзрачная дежурная послушно кивнула и куда-то заторопилась. Встреча с ОМОНом троим телевизионщикам решительно не улыбалась. Могут для начала не только камеру поуродовать, но и части тела. Прецеденты, к сожалению, были.

    – Да Бог с вами, Алевтина Викторовна, дорогая, – укоризненно расплылся Благой. – Пожалуйста, сейчас вам плёночку… Сами убедитесь, что чистая…

    Давид у него за спиной щёлкнул камерой и неохотно протянул видеокассету:

    – Она денег стоит, между прочим…

    Благой передал кассету грозной мадам и слегка даже поклонился при этом. Она мёртвой хваткой вцепилась в добычу:

    – На выход я вас сама провожу!..

    Хрупкое перемирие продолжалось до двери. Уже на крыльце Лёша самым невинным образом поинтересовался:

    – Алевтина Викторовна, извините, я надеюсь, хоть ваши-то собственные дети и внуки сывороткой обеспечены?..

    Вот тут Благой затаил дыхание и невольно залюбовался юным коллегой. Умница Лёша поймал тот самый «момент истины», за которым гоняется любой репортёр. Будущая героиня репортажа размахивала «отбитой» у журналистов кассетой и неконтролируемо орала, в пылу ярости выдавая откровения, которые из неё не вытянул бы никакой следователь на допросе. Давид безразлично рассматривал тучки на небе. Даже искушённый в съёмочных делах человек вряд ли заподозрил бы, что как раз в этот миг с него «делают крупный кадр». Мадам Нечипоренко и подавно не догадалась.