Я с самого детства задыхался от любви. И ни от кого ее не ждал. Я долго и безнадежно ее подстерегал, и наконец бросился ей навстречу. Погибнуть, увидев лицо? Нет, я хотел большего: быть сраженным идеей, умереть в ней, раствориться, быть ею уничтоженным.

Когда я вошел в вашу спальню, я был идеей, безумной мыслью, мыслью безумца. Я был идеей перед лицом идеи. И жаль, что я упал без чувств.

Когда я пришел в себя, я был мужчиной в гостях у женщины. И чем больше этот мужчина становился мужчиной, тем упорнее женщина хотела остаться идеей. Чем больше я поддавался роскоши, такой новой для меня, такой непривычной, чем дольше я любовался женщиной, тем упорнее она обращалась со мной как с идеей, как с машиной смерти.

Я был пьян от голода и усталости. Пьян от грозы. Пьян от страха. Пьян от тишины, пронзительной, как крик. Но я нашел в себе силы снова стать идеей, навязчивой идеей, как от меня этого требовали, и таким я должен был оставаться. Я был готов убивать, готов сделать эту спальню своим брачным покоем и залить ее кровью.

Я все рассчитал, но не мог знать всей глубины вашей хитрости. Только я перестал быть мужчиной, как вы снова стали женщиной. О, вы знаете толк в колдовстве и театральных эффектах! Чтобы сделать из меня героя, вы применяли все те страшные средства, которые женщина использует, чтобы влюбить в себя мужчину.

И, что самое ужасное, все это вам удалось. Я больше ничего не понимал, ничего не знал, ежесекундно я погружался в сон, даже бредил, я просыпался, видел вас, слышал вас, дрожал, сворачивался в клубок и снова распрямлялся и все повторял про себя: «Как можно так страдать и не умереть?»

Королева (самым высокомерным тоном). Я приказываю вам замолчать.

Станислав. Мне казалось, что вы решили — кроме всего прочего — отменить этикет и обращаться со мной как с равным.

Королева. Этот договор я заключила со смертью. Это не был договор между королевой и неким молодым человеком, который влезает в окна.

Станислав. Кто-то влез в ваше окно? Какой скандал! Ну что же… Кричите… Позвоните, позовите кого-нибудь… отдайте меня под стражу. Под суд. Так бы поступила всякая королева.

Королева. Это вы кричите и сейчас всполошите весь замок.

Станислав. Всполошу. Весь замок. Ну арестуют меня, ну казнят. Мне все равно. Вы что, не видите, что я схожу с ума?

Королева (стоит позади стола. Берет пистолет и подает его Станиславу). Стреляйте.

Станислав отскакивает назад. Королева держит пистолет.

Станислав. Не искушайте меня.

Королева. Через несколько секунд будет поздно.

Станислав (закрыв глаза, лицом к королеве). Любовь, толкнувшая меня на убийство, вернулась, как прилив. Я погиб.

Королева. Напомнить вам, что я сказала? Если вы меня не прикончите, я прикончу вас. (Быстрым шагом идет к подножию лестницы.)

Станислав (кричит ей). Ну убейте же меня, убейте! Прикончите! Только скорее. Что, крови боитесь? Ну хоть одна только радость будет, если вас от моей крови стошнит.

Королева опускает пистолет. Отворачивается и стреляет по мишени. Все это происходит молниеносно. Протяжный звонок. Королева, все еще с пистолетом в руке, бросается к Станиславу. Насильно вкладывает ему в руки том Шекспира.

Королева. Сядьте. Читайте. Читайте так же яростно, как только что меня оскорбляли. (Звонят настойчивее.) Читайте, сейчас же читайте. (Хватает его за волосы, будто это конская грива, и насильно сажает в кресло.) Так надо.

Станислав (падает в кресло, хватает книгу и выкрикивает сцену из «Гамлета»).

«Ты, жалкий, суетливый трус, прощай!

Я метил в высшего; прими свой жребий;

Вот как опасно быть не в меру шустрым».