— Я приводил краткое представление находящихся здесь людей.

— Всех представил? — усмехнулся сосед.

— Вас не успел, — буркнула я. Ну и кто меня постоянно тянет за язык?

— Я думаю, что времени меня узнать у вас, доктор Грейнджер, будет предостаточно и без помощи доктора Малфоя. Будут какие-то вопросы — просто стучите в стенку: там слышимость такая, что мы можем переговариваться, не выходя из своих квартир.

— Вот смотрите, видите ту странную женщину? Это… — попытался перевести разговор на другую тему Малфой. Он указал на вполне прилично одетую женщину, с короткими вьющимися черными волосами, собранными в небольшой хвост, и неброским дневным макияжем. Единственное, что создавало видимость человека не из этого мира, были очки с толстыми линзами, увеличивающие и без того огромные глаза.

— Сибилла Трелони, — закончил за него Снейп, отодвигая от себя тарелку и откидываясь на спинку стула. — Педиатр. В принципе, глядя на коллектив этого отделения, у меня просыпается несвойственное мне чувство жалости. Бедные дети. Один педиатр краше другого. Но Трелони — просто верх авангардизма. То, что было раньше, вообще не передать словами. Хиппи нервно курили в сторонке и обливались горючими слезами при виде молодого доктора. Все это продолжалось ровно до того момента, как на прием пришла жена какого-то чиновника из департамента здравоохранения со своим маленьким ребенком. Откачав мамочку, благополучно забыв при этом про ребенка, больница заполучила себе проблему в виде: «Уберите доктора, не соответствующего занимаемой должности». Альбус посмотрел на это дело и, вздохнув, пошел договариваться с Трелони. Завывая на одной ноте о том, что это ее религия и смысл жизни, она наотрез отказалась менять имидж. Тогда Дамблдор пообещал пересмотреть с ней контракт и повысить зарплату втрое. Услышав это, она резво отдала свой прикид ближайшему бомжу и стала выглядеть как настоящая леди. Правда, замашки умирающего человека, которого периодически заставляют работать, у неё остались. Думаю, если бы ей повысили зарплату в три с половиной раза, нервы терапевтам с постоянно поднимающимся давлением и приступом астмы, которой у нее и в помине нет, она не трепала бы. Гермиона, не переживайте. Вы еще столкнетесь с этой женщиной у себя в кабинете, и не раз. Особенно она зачастит к вам, когда в отпуск уйдет неонотолог доктор Помфри. Кстати, вон она сидит рядом с Сибиллой. Прекрасный специалист и просто хороший человек. Ничего не могу сказать про неё плохого.

— Да, она, должно быть, единственный человек в этой вселенной, про которого вы не можете сказать ничего плохого, — пробормотала я, уткнувшись в чашку с чаем.

— Гермиона? — старший анестезиолог выгнул бровь.

Меня уже начинала раздражать его манера разговаривать со мной то на «ты», то на «вы», то «доктор Грейнджер», то «Гермиона», как-то отстраненно я подумала, что скорее бы он определился что ли. Хотелось ответить что-нибудь едкое, в его же манере, но синдром отличницы обострился очень не вовремя, поэтому я принялась пристально разглядывать чаинки в своей чашке. Снейп рассматривал меня еще с минуту, затем перевел свой взгляд на стол, за которым сидели педиатры, и продолжил.

— Алекто Кэрроу. Ничего не скажу, дам только совет. Когда у вас появятся свои дети, никогда не показывай их мисс Кэрроу. Не смотри на меня так. Она не монстр, который питается детьми. Просто её кругозор несколько… узок.

— И все? Узкий кругозор? Доктор Снейп, у вас сегодня плохое настроение? — язвительно буркнула я.

Он изумленно приподнял бровь и, усмехнувшись, перевел взгляд вновь на Алекто.

— Когда я говорил про узкий кругозор, я имел в виду, что он определенно где-то есть, но не в области медицины.