|
Так именовали счетную науку, а в этом вопросе Пард сильно плавал. Не хватало ему знаний. – Кстати, – вмешался Бюскермолен. – Вы обратили внимание, что в утренней шайке не было ни одного гнома? Люди, орки, вирги, метисы… Даже один боейеш, по-моему. И ни одного гнома. – Эльфов там тоже не было, – пожал плечами Трыня. – Да и половинчиков я не видел… Неожиданно засвистел вызов сотового телефона. Пард с готовностью полез в карман. – Алло, это Вольво, – послышалось из динамика. – Жор мне тут кое-что интересное рассказал… – Кажется, мы нашли нужный дворец, шеф, – сказал Пард. – Я связывался с группой Васи, они говорят, что дворец на Леонтовича пуст, и пуст давно. А на Шестой Парковой обосновалась гномская контора по торговле мебелью, Роелофсен с ними мило побеседовал и направился к нам. – А у вас? – А у нас некоторое мотоциклетное оживление. Но внутрь мы пока не совались, сидим в доме напротив и глядим в окна. Тип-Топыч, Михай и Саграда стерегут подсобные выходы. Бюс раздал им рации… – Хорошо, – жестко отозвался Вольво. – Я сейчас буду, постарайтесь без меня туда не лезть… – Только если ее увозить будут, – заверил Пард. – Дай мне Бюса. Пард протянул трубку Бюскермолену. Пару минут гном молча слушал, что говорит ему по телефону Вольво. Потом ответил – одной единственной фразой: – Ich tue alles, Chef. Falle im Kampf. Он произнес это, будто клятву. Да, скорее всего, это и была клятва. Пард позавидовал Вольво: верные живые составляли его команду… Около дворца было по-прежнему тихо и пусто, только долговязый человек выскочил на шум одинокого мотоцикла, быстро подманил испуганную машину и силком утащил внутрь. Но на верхних этажах дворца наблюдалась некоторая жизнь: кое-где, несмотря на дневное время, горел свет; откуда-то долетала невнятная музыка. Пард силился опознать мелодию и никак у него это не получалось, пока Гонза не сжалился и не сообщил: – Да «Берег» это играет… «Медуза». Ты ж ее сам все время поешь! В тот же миг мелодия перестала казаться незнакомой и неразборчивой. И слова мгновенно стали узнаваемы: Рассекая соленый хрустальУ стены припортового шлюза,Перейдя океанскую даль,Незаметно всплывает медуза.Ясно помнит глубинную тьму,И созданья высоких давлений,Пенных валов седую каймуИ изгибы холодных течений.– Хорошо тебе, – проворчал Пард, – с такими локаторами-то… А я только обрывки слышу. – Кто на что учился, – Гонза пожал плечами. – Я эти локаторы не отращивал – сами выросли. Пард сокрушенно вздохнул. Помнит ржавчину мертвых судовИ скелет моряка у штурвала,Затонувшую тень городов -Все медуза уже повидала.Никогда никуда не спешит,Увлеченная легкой волною:Океан за медузу решит -Прямо плыть, или взять стороною.Жесткие гитарные риффы рассекли песню, отделили куплет от припева. Прозрачное создание воды и глубины,Ты сквозь годы и сквозь километры прошла неизменной…Риффы продолжали кромсать мелодию, непостижимым образом вплетаясь в нее: Под толщей вод сезонов нет,Нет осени и нет весны,И поэтому ты так прекрасна и так совершенна.И поэтому ты так прекрасна и так совершенна.Пард подумал, что нужно быть истинным поэтом и неисправимым романтиком, чтобы счесть медузу прекрасной и совершенной. Дослушать не получилось: сначала появился Роелофсен со своей группой; и только спустя какое-то время – Вольво и Зеппелин. Саграда заметил их издали, коротко свистнул и указал на дом, где засели остальные. Зеппелин кивнул, давая понять, что уяснил. Шефа встретил Бюскермолен. Спустился к выходу из подъезда, и встретил. – Все в порядке, Вольво. |
