|
Мимо него по коридору проскальзывали к выходу живые из команды. С оружием и сумками. Он встал и спустился вслед за Гонзой. У подъезда стояло пять белых «Черкасс» с номерами Центра. – Пард! – велел Вольво не допускающим возражений тоном. – Сядешь за руль… Поговорить нужно. – Башка у меня побаливает, шеф… Может, лучше Гонза пусть сядет? Вольво взглянул на синюю физиономию Парда и вздохнул: – Ладно… Пусть Гонза… Приятель-гоблин, понятно, не возражал, хотя Пард знал, что он не очень любит садиться за автомобильный руль. Вольво и Инси сели на заднее сидение; Пард, опустив в окне стекло и выставив наружу локоть, устроился рядом с Гонзой. Гоблин, конечно же, был в своей любимой кепочке набекрень «Обширные у Вольво связи! – подумал Пард. – Один звонок, и спустя два часа у нас пять прекрасно обученных легковушек…» После смерти Банника и Лазуки в команде осталось двадцать живых. Возможно, в Николаеве придется пополнить ряды. Если Вольво, конечно, будет не против. Никто не собирался дожидаться новых сюрпризов: едва молчаливые вирги в синих комбинезонах пригнали легковушки и укатили на маленьком старом фургончике, Вольво дал знак выходить. Правда, виргов и фургончик Пард так и не увидел – он спустился минутой позже. Пять «Черкасс» сорвались с места и помчались по улице, направляясь к южной трассе. Неласково встретивший команду район Большого Киева остался позади. * 17. Язгулем – Ньэнчентанглха. – Ну, – спросил Вольво чуть сердито, – и что вы по поводу всего этого думаете? Пард на секунду оторвал взгляд от дороги и переглянулся с Гонзой. – В каком смысле, шеф? – Не находите, что нам патологически не везет в этом походе? – Не везет? – переспросил Гонза. – Я бы сказал, у нас на хвосте образовалось нездоровое оживление… Так и норовят какую-нибудь пакость учинить. – Значит, – сделал вывод Вольво, – ты считаешь, что все случившееся – дело рук конкурентов? – А разве нет? – Сначала поезд, потом облава в Смеле, потом визит двухколесников южнее Кировограда… И везде знакомые имена нет-нет, да и всплывут. – Какие имена? – Ну… Этот… Шульга, например. Который на Жерсона работает. – Работал, – уточнил Вольво. – Больше не работает. Пард непроизвольно сжал кулаки. – То есть? – Жерсон его убрал. Из-за вольностей Оришаки и Сороки. Главарей мотоциклетных банд. – Это во время прогулки с Зеппелином выяснилось? – Да, – подтвердил Вольво. – Именно. Жерсон дал понять, что Шульга к этому не имел отношения, в Сороку и Оришаку словно бесы вселились, и действовали оба по собственной инициативе. Но в организации Жерсона принято отвечать за действия подчиненных. Вольво помолчал. – И вот что мне показалось странным… Жерсон знал, что Шульга невиновен. Знал, и все таки решил не нарушать принятых в его среде законов. Но объяснить действия Оришаки и Сороки я по-прежнему не могу. Их не перекупали другие бонзы-бандиты. Такое впечатление, что они стали орудием некоей полуслепой силы, которая на нас ополчилась. Эта сила действует вовсе не по законам разума или логики, но тем не менее успешно вставляет нам палки в колеса. Я не могу понять, что это за сила. Вот это-то меня и беспокоит. Беспокоит больше всего. – Непонятно, чего еще ждать? – спросил Гонза. – Именно. Действия соперника, которого изучил, можно кое-как предсказать. Более или менее верно. У нас же впереди мрак и пустота – я не знаю, что за напасть свалится нам на головы за ближайшим поворотом. |
