|
Пард вытащил пять гривен и изобразил на собственной физиономии готовность задать вопрос. Портье тут же изобразил готовность ответить – пятерку он заметил бы даже с закрытыми глазами. Наверное, гостиничная обслуга чует деньги нюхом. – В каком номере живет эльф Линраэн, уважаемый? Портье изобразил на лице задумчивость. Для такой информации пятерки было явно маловато, а Пард не желал швырять деньги на ветер. – Я могу ему оставить письмо? Портье оживился: такой вариант его вполне устраивал. – Да, конечно. И положил на стойку лист специальной писчей бумаги. Пард достал простенькую ручку «Бик» и размашисто начертал на листе. «Lin, ta addulimae ess' potto halix. Nuy Kiev ess' Big Ural Stalker, toyo saedinna Dekabristov, 67. Alae Pard Zamarippa kighart' noo.» И столь же размашисто расписался. Потом сложил лист особым образом, так что получился аккуратный прямоугольный конверт, лизнул покрытый специальным клеем край листа и намертво запечатал. Сверху разборчиво указал имя адресата: «Linraen Sotiefandale» и, улыбаясь, протянул конверт вместе с пятеркой портье. Тот с улыбкой принял и чуть заметно склонил голову. Пард сделал ему ручкой и, беззаботно посвистывая, вышел наружу. «Черкассы» послушно ждали его у подъезда. Машины любили Парда. И слушались. Почти всегда. Отъехав от «Славутича», Пард двинул вдоль русановских набережных. На Русановке жили в основном речные эльфы, их здесь было больше, чем кого бы то ни было. Стройные, похожие на свечи, многоэтажки являли миру громадные окна. Большей частью многоэтажки пустовали, но кое-где выделялись окна жилых квартир. И чистыми стеклами, и разноцветными занавесочками. Около Левобережной Пард вышел из машины. На площади вытянулись торговые ряды; притворяясь, будто собирается что-нибудь купить, Пард неторопливо пошел вдоль внешнего ряда, лениво разглядывая прилавки. В момент его приближения продавцы оживлялись, но почему-то никто не пытался расхваливать свой товар. Видно, Пард выглядел как-то по-особому. Неместным он выглядел. Даже заговорить с ним не решались. Покрутившись на площади, Пард вернулся к машине. Нет хвоста. Нет. Ну и ладно. – Эй, шади! Ты спешишь? Пард медленно обернулся. Шади, значит. Словом «шади» черные орки и орки-полукровки называли чистокровных людей. И это было обидное слово. Поэтому Пард ни секунды не колебался. Он быстро и сноровисто вытащил из кармана пистолет, в полуобороте щелкнул затвором и выстрелил. Один из двух орков, стоявших у него за спиной, переломился пополам и свалился на асфальт. Второй присел от неожиданности, зачарованно глядя, как под телом его товарища медленно расползается лужица густо-коричневой крови. – Ты, кажется, что-то сказал? – холодно спросил Пард. Орк в ужасе попятился. – Нет… Нет… Это он, он сказал… Пард криво усмехнулся. Злорадно. Но орка никто не тянул за язык. Обратился бы по-доброму, по-живому – не схлопотал бы пулю в брюхо. Пускай и на орочьем наречии, но только не как к шади, а как к ахташу. А нет – лежи на асфальте и жди смерти. Ведь смерть никогда не медлит. На площади с полминуты было тихо; но в конце концов к Парду потеряли интерес. И торговцы, и прохожие. Стычки на улицах в Большом Киеве не такая уж и редкость. Пард объявился в чужом районе. И всем ясно дал понять: к нему лучше не соваться. Кажется, местная шпана это осознала. Когда Пард отъезжал, «Черкассы» проводили осторожными взглядами. Пард мысленно поставил еще одну галочку в мысленном же списке первоочередных дел. Машину он бросил у Андреевского спуска. Не забыв, естественно, оживить маршрутизатор и включить удаленку. На экране тотчас возник негодующий вирг-хозяин, но Пард сунул в щель-приемник еще одну пятигривновую купюру, и пока тот соображал что к чему, вылез наружу. |
