|
Смачно хлопнул дверцей. Машина тихонько пискнула. – Бывай, – сказал ей Пард и шлепнул ладонью по крыше. Он думал, что «Черкассы» опять пискнут, но они не издали ни звука: рванули по Владимирской так, что задымилась резина. Пард засмеялся. И пошел следом. Но уже на Большой Житомирской свернул направо. Через полчаса Пард вошел в свою комнату. Сторожевой клочок бумаги был на месте. А вот волоска на месте не оказалось. За ним все-таки следили. * 3. Чимборасо – Торо. Вечером в таверну заглянул очень выразительный посетитель. В зале он пробыл всего пару минут, и хорошо, что Пард заметил его сразу же, едва тот зашел. Это был рослый вирг; на правом глазу у него чернела повязка. Вирг не остановился на пороге, как это делают все, кто впервые приходит в какую-нибудь таверну. Он сразу подошел к столику, где, словно оцепенев, сидел пожилой человек. Еще не старик, но уже очень близко подобравшийся к размытой черте, за которой начинается старость короткоживущего. И еще: его чересчур темная кожа выдавала слабую примесь чужой крови, скорее всего орочьей. Пард на него не обращал ни малейшего внимания, но помнил, что вчера он сидел за тем же столиком, что и сегодня. Вирг присел рядом. Темнокожий человек коротко кивнул в сторону Парда. Целую минуту вирг глядел в другой угол. Но в конце концов все же взглянул прямо на Парда. В глаза. То, что Пард сразу перехватил его взгляд, могло удивить вирга. Но Пард не заметил удивления – лицо, перечеркнутое наискось темной повязкой, осталось бесстрастным. А потом вирг встал и так же стремительно покинул таверну. Парду показалось, что в зале облегченно вздохнули сразу все. Кроме самого Парда, который не знал одноглазого вирга. Когда Гринь, парень-работник, прибирал посуду, Пард негромко спросил: – Кто это был, а? Гринь вздрогнул и звякнул тарелками. Потом в некотором замешательстве уставился на Парда. – Спросите об этом лучше у хозяина, уважаемый… Без научного микроскопа было видно, что Гринь боится. И не просто боится, а очень, очень боится сегодняшнего гостя. До такой степени, что даже имя его вслух произносить не хочет. – Ладно, – сказал Пард равнодушно (впрочем, равнодушие его было наигранное). – Спрошу. Допив пиво, Пард поискал взглядом хозяина. Хозяин, хмурый донельзя, общался с двумя мрачными типами; один из них тоже был виргом, только с глазами у этого оказался полнейший порядок. Похоже, эта парочка прошла в зал через заднюю дверь и кухню. Удалились они, по-крайней мере, на кухню и больше не показывались. Хозяин подошел к Парду сам. – Послушайте, уважаемый… Настроения хозяину не добавил ни один из сегодняшних визитов. Явно. – Если бы живые Жерсона не сказали мне, что вас за сегодняшнее не тронут, я бы попросил вас выселиться. У меня приличное заведение, а не притон для убийц. И тому же Жерсону я исправно плачу. Но Жерсон сказал, что тот орк был сам виноват, а второго вы не тронули. Подробности мне ни к чему, но я не люблю, когда люди Жерсона приходят ко мне лишний раз. И уж тем более мне не по нраву, что Жерсон впервые заявился лично. – Жерсон, – уточнил Пард с прежним напускным равнодушием, – это тот здоровый одноглазый вирг? Хозяин поморщился. – Честно говоря, Жерсон может рассердиться и за меньшее. А всем, на кого сердится Жерсон я изо всех сил не завидую. Это мои последние слова о… ну, вы понимаете. – Хорошо, – пообещал Пард вполне искренне. – Я постараюсь больше никого не убивать. Но если мне придется туго… вы меня тоже поймите. Парду незачем было убивать теперь. Уже – незачем. Жерсон даже пожаловал лично, чтоб на Парда взглянуть… Хозяин молча развернулся и ушел к стойке. |
