- И я по долгу. Долг у каждого разный.

- И какой же твой?

- Помогать людям, которых Бог сделал свободными, но такие как ты забирают её, прикрываясь долгом,- я всё повышал и повышал голос. - Когда услышу правду - отпущу.

- И мне стоит тебе верить? - скривился тот. - Что помешает оставить меня в этой комнате?

- Молись, - как можно серьёзнее произнёс я. - Бог не оставит тебя и придёт ко мне во сне, либо даст знак наяву, что ты раскаялся в своих грехах и можешь жить дальше.

После этого я захлопнул заслонку на двери, заканчивая разговор.

- Стой! Мне нужны дрова, я замерзну здесь! - заорал он.

Я слегка приоткрыл окошко в двери, через которое общался с пленником:

- У тебя был запас топлива, которым ты распорядился неразумно. Любой неправильный шаг всегда ведёт к наказанию, последствиям. Поэтому, терпи.

- Но я замёрзну без огня! И мне нужны лекарства! - продолжал тот кричать.

- По плану пополнение запаса топлива будет только через пять часов, - сообщил я ему и с грохотом поставил заслонку на место, зафиксировав шпингалетом.

Мне было жалко немца, но осторожность кричала гораздо громче, чем сострадание к чужому человеку, возможно, врагу. Не поверю я, что контрразведчик с огромным опытом, тренировками и знаниями будет себя вести так... так... просто. Вроде бы у них, у спецов в наставлениях есть пункты поведения в плену, в качестве заложников. И там один из них говорит, что необходимо заставить похитителя дать слабину хоть в малости, например, подать лекарство, хотя изначально никто не собирался это делать. Или добавить на глоток воды, на ложку еды. Лишний брикет топлива. Переступая через правила, похититель подсознательно начинает чувствовать себя обязанным присматривать за пленником, заботиться. Может быть, в отношении отъявленного душегуба такое не подействует, но я-то таковым себя не ощущаю.

Несколько дней ничего не происходило: немец стоял на своей версии, кашлял и размазывал сопли по лицу, из-за чего мне всё-таки пришлось его обеспечить лекарствами, которые я купил в американской аптеке, на Аляске (авось, очередной разрыв шаблона у него случится); знакомый хакер молчал; великий муарамо колдовал над мальчишками; на Колобке женщины и дети вели себя тише воды и ниже травы.

В общем, меня капитально достала рутина, которую скрашивала Олеська. Страстная изобретательная и ненасытная красавица превратила мою жизнь в водопад, где хватало острых камней, падений и радуги. В голове билась мысль, что я начинаю влюбляться во вторую девушку, причём, как и в первую - полностью и безоглядно, потеряв напрочь голову. Это было странно и страшно, я разрывался между Иннесой и Олесей. Внутренний голос намекал, что это знак свыше, что первая девушка была убрана судьбой, чтобы я начал жизнь со второй. И раз так, то нельзя идти против.

На четвёртый день у пещеры на белой скале меня встретила мальчишки - полностью здоровые. Только очень светлая молодая кожа на руках бросалась в глаза.

- Я вылечил детей, - после приветствия произнёс муарамо. - Теперь твоя очередь.

- А сил хватит?

- На этой горе я могу очень многое и силы мои безграничны, - повысив голос, ответил тот.

- Великий муарамо, а другого человека излечить вместо меня можешь? Он помог бы мне обучить воинов племени владеть особым оружием. А я пока не чувствую себя сильно больным, потерплю.

- Что с ним? - недовольно произнёс хилер. И это недовольство я понимал, всё выходит практически по присказке: дайте воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде.

- У него повреждение спины, не может двигаться на ногах уже несколько лет. Упал неудачно. Поможешь?

- Где он?

- Я приведу его сюда. Так какой ответ дашь, великий муарамо?

- Я помогу, - нехотя ответил он мне.

Уже на следующий день я стучался в комнату в общежитии в одном из городков Подмосковья. Здесь жил мой дальний родственник, троюродный брат, если говорить точнее.