Боги… он впервые за много лет почувствовал Виссавию. Ту, где бывал только ребенком. Ту, где несся но высокому, ажурному замку, к укутанной белоснежным фигуре. Где утопал в ласковых объятиях и горьковатом запахе жасмина, слушал нежное журчание его голоса, чувствовал аромат его силы… дядя… когда то был другим. Когда то.

И сегодня Рэми войдет в Виссавию как чужак, кассиец. Телохранитель из свиты наследственного принца, человек, которого виссавийцы, скорее всего, даже не заметят. И полог богов, который Рэми когда то отобрал от Алкадия, поможет ему спрятаться…

Боги, как он не хочет возвращаться в Виссавию! И как он не понимает людей, которые так страстно хотели туда попасть!

Вчера утром Рэми принесли первую взятку. Придворный, не вошедший в свиту, всенепременно хотел попасть в Виссавию и преподнес тонкой работы золотой браслет, украшенный россыпью камушков. Наверное, дорогих, Рэми не приглядывался. Наверное, браслет был начинен магией и дарил что то, что придворные считали ценным, Рэми не хотел знать. Браслет он вернул, но придворного в свиту взял. Скорее со злости и из за раздражения: хочет Ферин идти в Виссавию, да ради богов! Но другим взяточникам отказал, дав понять: еще одна такая попытка и те не то, что Виссавии, двора повелителя больше не увидят, сгнив в провинции.

Рэми не был уверен, что может осуществить угрозу – он никогда ранее не использовал власть телохранителя, как и власть архана. Если честно, он даже не знал, как ее использовать – ведь его мягко, но верно держали вдали от дворцовых интриг и реальной власти. Как Миранис и телохранители, так и, как ни странно, брат.

То ли оберегали, то ли просто не доверяли, боясь, что он вмешается. Рэми опасался второго.

Да и придворные, которым Рэми отказал, должны были радоваться. В то время, как каждый при дворе мечтал попасть в загадочный клан целителей, Рэми мечтал остаться в Кассии.

– Я туда не пойду! – вторил его мыслям приглушенный голос Калинки.

Ее тотчас едва слышным шипением одернула седая, худая, как жесть, камеристка.

В честь первого свидания с женихом своенравную Калинку заставили таки одеться прилично. Обычно струящиеся по плечам волосы были тщательно собраны под сетку из красного золота, тело скрывало до самой шеи тяжелое, расшитое драгоценными камнями парчовое платье и все это великолепие дополнял легкий, того же цвета плащ, скрепленный у шеи застежкой с крупным, кроваво красным рубином.

Конечно, никаких швов, лишь россыпь тонкой работы застежек… великолепие, созданное харибой принцессы.

В тяжелом платье Калинка двигалась неуверенно. Под обилием синих завитушек лицо ее казалось непривычно бледным, что было особенно заметно на фоне ярко рыжих волос. Глаза потухли, губы были искусаны до крови, да и сама она выглядела так, будто ее на казнь вели, а не смотрины.

Она боялась. Здесь, за спиной Мира, Рэми чувствовал ее страх и вместе с другими телохранителями прикрывал принцессу щитами от цепкого взгляда посла Виссавии. А работая над щитами, сам он волновался гораздо меньше.

В белоснежном тумане арки показалась чья то фигура. На миг охватила паника: только сейчас Рэми понял, как на самом деле боится первой встречи с дядей. Но вместо белого мелькнуло в арке коричневое и Рэми успокоился: коричневое в Виссавии носят хранители границы, а не вождь Виссавии. Значит, пытка встречи с прошлым на время откладывается.

Мужчина, вышедший из тумана был тонок по сравнению с мужчинами кассийцами и одет так скромно на фоне разряженных придворных. Волосы его, прямые, черные, были собраны в тугой, до середины бедер, хвост, до самых кончиков волос оплетенный кожаным шнурком. Лица было не разглядеть: подобно как и у всех виссавийцев до самых глаз оно было скрыто под тонким шарфом.

В Кассии говарили что за тряпками виссавийцы скрывали уродство, но Рэми знал, что это не правда. Его мать – чистокровная виссавийка и красавица почище многих кассиек, да и Лия красива и изящна… как говорил Арман – излишне изящна, и при дворе приходилось за ней тщательно следить.