|
Тварь в обеденной паре вскрикнула от боли и подалась назад. Каллагэн отдернул крест. На мгновение, до того, как древний монстр поднял костлявые руки ко лбу, Каллагэн увидел рану, оставленную крестом. А потом сквозь пальцы поползла творожистая желтая масса, колени вампира подогнулись, он рухнул на пол между двумя столиками. Лицо его, прикрытое подергивающимися руками, уже проваливалось внутрь. Аура исчезла, как пламя задутой свечи, и скоро от него осталась лишь лужа желтой, разжижавшейся плоти, которая вытекла из рукавов и брючин. Каллагэн шагнул к остальным. Страх исчез. Тень стыда, окутывавшего его с того самого момента, как Барлоу отнял у него и разломал крест, развеялась. «Наконец — то свободен, — подумал он. — Наконец — то свободен. Великий Боже, я наконец — то свободен, — а потом пришла новая мысль. — Я верю, вот оно, искупление грехов. И это хорошо, не так ли? Очень даже хорошо». — Отбрось его! — прокричал один из них, прикрывая лицо руками. — Это же жалкая побрякушка овечьего Бога, отбрось ее, если посмеешь! «Жалкая побрякушка овечьего Бога, говоришь? Тогда чего тебя так колбасит?» С Барлоу он не решился ответить на этот вызов, и был за это жестоко наказан. Здесь, в «Дикси?Пиг» Каллагэн протянул крест к тому, кто подал голос. — Мне нет нужды крепить свою веру, встречаясь с такой тварью, как ты, сэй, — его слова разнеслись по всему обеденному залу. Он практически загнал древних в арку, из которой они высыпали. На лицах и руках тех, кто стоял впереди, появились огромные черные вздутия, разъедающие древний пергамент их кожи, как кислота. — И я никогда, ни при каких обстоятельствах, не выброшу такого давнего друга. Но убрать? Почему нет, хоть сейчас, — и крест нырнул под рубашку. Несколько вампиров тут же прыгнули на него, раззявленные клыками пасти кривились, словно в ухмылке. Каллагэн выставил руки перед собой. Пальцы (и ствол «ругера») светились, словно их окунули в синий огонь. Сверкали глаза черепахи. Сиял и ее панцирь. — Прочь от меня! — воскликнул Каллагэн. — Божья власть и Белизна повелевают вам! 7 Когда жуткий шаман повернулся к Праотцам, Маймен, тахин, почувствовал, что чары этой ужасной, этой восхитительной Черепахи чуть ослабели. Он увидел, что мальчишка ушел, и, конечно же, встревожился. Впрочем, мальчишка мог лишь пройти чуть дальше и по?прежнему находиться в «Дикси?Пиг», что не предвещало беды. А вот если он нашел дверь в Федик и воспользовался ею, тогда Маймен мог оказаться в чрезвычайно щекотливом положении. Ибо Сейр отчитывался только Уолтеру о'Диму, а Уолтер ?лишь самому Алому Королю. Неважно. Каждому овощу свое время. Сначала нужно разобраться с шаманом. Натравить на него Праотцов. Потом искать мальчишку, возможно, подманить его, крича, что он нужен его другу… да, это могло сработать… Маймен (Человек?Кенарь для Миа, Птичка Твити для Джейка), двинулся вперед, схватил Эндрю, толстяка в смокинге с лацканами из шотландки, одной рукой и еще более толстую подругу Эндрю — другой. Указал на Каллагэна, стоящего к ним спиной. Тирана яростно замотала головой. Маймен раскрыл клюв, что?то прошипел. Она отпрянула от тахина. Маска Тираны уже познакомилась с пальчиками Детты Уокер и теперь висела клочьями на челюсти и на шее. А во лбу пульсировала красная рана, сжималась и разжималась, словно жабры умирающей рыбы. Маймен повернулся к Эндрю, отпустил его на несколько мгновений, чтобы вновь указать когтистой лапой, которая служила ему рукой на шамана, а потом красноречивым жестом провести по заросшей перышками шее. Эндрю кивнул, оторвал от себя пухлые ручищи жены, когда она попыталась его остановить. Человеческую маску сработали настолько хорошо, что она передала эмоции этого «низкого мужчины»: он собирался с духом. |
