|
Рядом юноша в темно-синем бархате вздымал орифламму с нарциссами, а узкую деревенскую улицу заполоняли молчаливые тяжеловооруженные всадники. Герцог Эланда не мог выбрать более удачного времени, чтобы появиться на сцене. Приободрившийся было кругломордый был потрясен, ошарашен, раздавлен. Похоже, ему никогда не случалось сталкиваться с особами королевской крови. Поганка Гонза незаметно отполз на задний план, но лысый не потерял присутствия духа. “Эта тварь знает законы, - с тоской подумал Роман. - Герцог проезжает через земли империи с небольшим отрядом, он никогда не нарушит “Дорожную Нотацию”<Дорожная нота - трехсторонний договор между Эландом, Таяной и Арцией, согласно которому эландцы и таянцы получали право на свободный проезд через арцийскую территорию от Гверганды вдоль Лисьих гор до Гремихинского перевала>, а коронные права не так уж и велики”. Лысый же тем временем пустился в объяснения. Надо отдать ему справедливость, говорил он четко и понятно. Рене-Аларик-Руис рэ Аррой слушал, слегка склонив породистую голову к правому плечу. Роман, воспользовавшись случаем, рассматривал знаменитого адмирала. Герцогу было сорок восемь лет, то есть по человеческим меркам он был уже немолод, у него были правильные черты лица и неожиданные для дома Арроев пронзительно-голубые глаза. Когда-то, если судить по бровям и окаймляющей лицо короткой бороде, Рьего был темноволос, но таким его помнили немногие. Рене принадлежал к тем людям, про нынюшнюю жизнь которых, кажется, известно все и вместе с тем не известно ничего... Глядя на невозмутимое лицо и сильные красивые руки, сжимающие поводья, Роман подумал, что если Аррой - противник, партию лучше сдать без боя. И еще по тому, как эландец спокойно выслушал лысого, оглядел судей, ни на ком не останавливая глаз, и мельком взглянул на Лупе, Роман понял, что адмирал уже принял какое-то решение. Герцог спрыгнул с коня и направился к входу в иглеций, небрежно бросив: “Покажите мне останки!” Зажмурившийся клирик покорно сдвинул крышку. Если Рене и потрясли лежащие в гробу окровавленные лохмотья, он умело скрыл свои чувства. - Обвиняемая не ответила ни на один вопрос? - Да, монсигнор. - А мнения судей в части, касающейся виновности, расходятся? - Да, монсигнор, двое против троих, но... - Вы, как я понял, настаиваете на том, что обвиняемую нужно подвергнуть допросу, а затем казнить. - Именно так, - с поклоном сказал лысый. - Вы не допускаете мысли, что она лишь жертва стечения обстоятельств? - Ни на минуту! - Хорошо, - герцог вновь обвел взглядом присутствующих. На этот раз голубые глаза задержались на точеном лице барда. Роман почувствовал, что это неспроста, и оказался прав. - Что ж, три против двух - небольшое преимущество. Мне не хотелось бы, чтобы пытке была подвергнута невиновная и тем более недееспособная. По праву Крови повелеваю предать подсудимую Божьему Суду, Приготовьте место, - и герцог отвернулся от синяков, показав, что дальнейшее его не касается. Вот оно что. Божий Суд! Против этого не посмеет возразить никто. - Но упоминания о Божьем Суде сохранились лишь в легендах, - попробовал вмешаться лысый синяк. - Если мне не изменяет память, то демона с целью убийства вызывали примерно в те же времена, - невозмутимо парировал эландец. - Если женщина невиновна, стрелы не причинят ей вреда, а если правы вы, обвиняемая умрет, и никого из нас не будут мучить сомнения, не обрекли ли мы на смерть невинную. Не правда ли, благородный Роман? Роман вздрогнул от неожиданности: - Я верю в Высшую справедливость, монсигнор. - Я рад, что мы верим В ОДНО И ТО ЖЕ. Для испытания все подготовили быстро. Трясущийся клирик прочитал молитву, окропив святой водой стрелы. Два десятка стрелков из числа эландцев, фискалов и деревенских молча проверили луки и арбалеты - новомодные пистоли, торчавшие за поясом у эландцев, для Божьего Суда не годились. |
