Мишел проснулась, а может, не спала уже давно, и теперь она едва коснулась губами его груди и прошептала:

– Я пойду в душ, а ты закажи шампанское.

Она присела на постели, потянулась, выгнув худенькую спинку, – Коля смотрел на ее маленькие позвонки, змейкой убегающие к пояснице, испытывал нежность к ней и восхищение тем, что происходит сейчас, тем, что происходило ночью, и тем, что ждет впереди. Мишел встала с кровати, подняла валяющуюся на полу бриллиантовую цепь, шагнула к столу и положила цепь рядом с бутылкой виски.

– Хорошо, что не потеряла: я ее у ювелира напрокат взяла – вещь застрахована, конечно, но все равно крику было бы много.

Она обернулась к Николаю и, не улыбаясь, посмотрела на него, словно проверяя его реакцию или ожидая каких-то слов.

– Я закажу шампанское, – сказал он, продолжая разглядывать Мишел.

Конечно, она была великолепна, она по-прежнему звезда, хотя и помятая немного, потускневшая, без того блеска в глазах, что поразил Колю в детстве. По-прежнему желанная и обожаемая, как и тогда в далеком советском прошлом. От нее пахнет цветами, она грациозна и женственна. Ночью она шептала что-то ему на ухо, кричала слова любви, царапала ему спину острыми ногтями и плакала от страсти. Ночью от нее пахло виски, и она походила на обычную женщину, на обычную, но которую не встретишь никогда.

– Спасибо тебе за «Оскара», – сказала Мишел, заходя в ванную комнату.

Через пять минут в номер принесли две бутылки «Дом Периньон», Николай взял бокалы и пошел к Мишел. Они сидели в ванне, утопая в стогу пахнущей левкоями пены, пили шампанское и болтали о всяких пустяках.

– Я думаю, что Спилберг удивился, – улыбнулась звезда, – вот так запросто рассказать ему о том, о чем он много думал, но не знал, как все это выразить в кино. А ты сразу, не раздумывая ни секунды, выдал сюжет.

– Я всего лишь пересказал ему рассказ Александра Куприна.

– Это неважно! Важно то, что ты завтра подпишешь с ним контракт на два миллиона долларов. Сумма может оказаться и большей.

– И это неважно. Важно, что ты – рядом со мной, – шепнул ей на ухо Николай.

Мишел хихикнула и отстранилась.

– Айвен Торганофф – твой родственник? – спросила она, сделав глоток из бокала.

– Кто? – не понял Николай.

– Русский писатель. Я читала его книгу. Вчера целый вечер мучилась, пыталась вспомнить название и только сейчас вспомнила. «Весенняя вода», кажется.

– А-а, Иван Тургенев, – догадался Николай и соврал: – Родственник, но дальний – двоюродный прапрадедушка.

Потом они перебрались в номер и, лежа в постели, посмотрели в новостях краткий репортаж о вчерашней церемонии, в котором показали их двоих и назвали самой красивой парой вечера.

Затем они долго разговаривали о новом проекте Спилберга, и Мишел попросила написать роль для нее.

– Уже! – ответил Николай и показал на свою грудь. – Ты в моем сердце, и твоя роль всегда главная.

– И кем ты меня видишь?

– Содержательницей публичного дома, которая более всего боится, что ее дочки-гимназистки узнают, каким образом мать зарабатывает на жизнь и на их учебу.