– Отец думал, что Сполдинг поделится с ним секретом общения с мертвыми. Он так и не сумел оставить прошлое прошлому. Не простил себе потерю жены. И дочери. Он так и не оставил надежду…

– Его все равно постигло бы разочарование.

– То есть?

– Я про общение с мертвыми.

Мартин внимательно взглянул на нее.

– А ведь он думал, что ты Джейн Бойт.

– Да, я с ней познакомилась.

– И какая она?

– Отважная и красивая.

– Я тоже вроде бы знаю одну такую женщину.

Мартин улыбнулся. Выглядел он ужасно. Челюсть вздулась, скула раздроблена. Одного зуба недоставало, кровь, струившаяся из носа, капала на грудь с подбородка. Слова он произносил невнятно, как пьяный.

– Как твоя рука?

– Ну… Уже заживает.

В воде под ногами Сузанны сверкнул какой‑то отблеск, и она подумала было, что встает солнце. Впрочем, обернувшись, она поняла, что свет исходит вовсе не с востока. Нет, это не рассвет. Еще слишком рано. Огонь свечей, зажженных на борту «Темного эха», превратился в могучее пламя. В воздухе растекся запах керосина. Сейчас яхта пылала от носа до кормы, напоминая плавучий погребальный костер, подхваченный волной, – оранжевый, неистово пылающий шар, означающий окончательную гибель судна.

«Самое время», – подумала Сузанна.

Никто не проронит и слезинки. Жаль только, рядом нет людей, заслуживших стать свидетелем этого радостного события. Ах, если б только это могли видеть Фрэнк Хадли и Джек Питерсен. И Патрик Бойт, Бернард Ходж и монсеньор Делоне. Да и тот мужественный и малоразговорчивый фермер по фамилии Дюваль. И капитан Штрауб, шкипер гордой и запущенной «Андромеды». И конечно же, Магнус Станнард. Погруженный в лечебный сон на берегу, отец Мартина пропустил все драматические события. Имелись, впрочем, и другие люди – давно умершие, – которым наверняка понравилось бы это зрелище. А вообще‑то, пришло Сузанне в голову, они, наверное, все же следили за происходящим, не будучи скованными теми ограничениями, что распространяются на живых людей. Она, однако, уже махнула рукой на привидения. И искренне надеялась, что они, в свою очередь, забыли про нее.

Сузанна шагнула к Мартину и обняла его, не обращая внимания на кровь и грязь.

– Я люблю тебя, – сказала она.

– И слава богу, – ответил он.

– Забирай отца, Мартин. Подними его ласково и осторожно. Мы все возвращаемся домой.

Эпилог

Я едва не лишился руки. Некоторое время все висело на волоске. По счастью, хирург был опытным, настойчивым и сумел ее спасти. По сравнению с тем случаем, когда я впервые получил рану, физиотерапия оказалась намного более мучительным и тоскливым процессом Впрочем, мышцы оправились, пересаженная кожа прижилась, и я в конце концов выздоровел. Рука уже никогда не сможет наносить удары с прежней силой и скоростью, однако я питал искреннюю надежду, что мои боксерские дни закончились и про них можно забыть.

Ситуация с отцом выглядела более сложной. Вплоть до начала вояжа я и понятия не имел, до какой степени его подсекла скорбь. Дух его был сломлен с первых минут путешествия. Мне думается, уход от дел дал ему время задуматься о тех людях, которых он любил, ценил в своей жизни, а затем потерял. Последний по счету отцовский брак распался. Чичестер оказался лишь поверхностной вещью, развлечением, которое на самом деле его ничуть не отвлекло от внутренней боли и одиночества. Он все поставил на яхту, надеясь, что она даст ему не просто вызов, но и новый путь в жизни. Все поставил на нее. И разумеется, проиграл.

Я надеялся, что возвращение к бизнесу, пусть и частичное, повлияет на него благотворно.