Джулиан сочувственно пожал плечами:

— Да уж, представляю себе! Поневоле станешь молить Всевышнего о скорой и милосердной смерти от клыков какого-нибудь вампира!

— Знаешь, я прочел твое письмо. То самое, в котором ты рассказываешь о том, как стал вампиром и что этот мерзавец Дювалье сделал с тобой, — опустив глаза, признался Катберт.

Джулиан ошеломленно уставился на приятеля:

— Как, черт возьми, тебе это удалось? Оно ведь вернулось ко мне нераспечатанным — печать была на месте!

— Ну-у… э-э-э… я просто не хотел, чтобы ты догадался, что я его читал, — подержал его над свечкой и осторожно отлепил печать. — Стащив с головы ночной колпак, Катберт смущенно вертел его в руках, старательно избегая встречаться взглядом с Джулианом. — Если хочешь знать, я жутко разозлился на тебя! Думаешь, приятно было, когда твой братец со своим приятелем обозвали меня твоим прихвостнем! — обиженно пробурчал он.

— Перестань нести всякий вздор, Кабби! Какой же ты прихвостень? Обычно так называют смертного, который охотно служит вампиру — заботится о нем во время его дневного сна, например. Как правило, такой человек бегает по его поручениям, а кроме этого ссужает вампира деньгами, когда у него их… — Перехватив выразительный взгляд Катберта, Джулиан прикусил язык. — Ладно, не бери в голову, — поспешно добавил он.

Какое-то время Джулиан беспокойно мерил шагами комнату, потом обернулся. Во взгляде его темных глаз читалось отчаяние — и Катберт мгновенно поймал себя на том, что сердце его сжалось от самого горячего сочувствия.

— Послушай, Кабби, сегодня я пришел к тебе вовсе не потому, что мне отчаянно понадобились деньги, клянусь! Сейчас мне нужна твоя помощь. На кон поставлена жизнь маленькой девочки. И мое собственное будущее. Мои надежды на счастье.

— Э-э-э… я понял, — проблеял Катберт. — Скажи только, это опасно? Если я соглашусь тебе помочь в этом деле, будет ли это означать, что я добровольно подвергну себя смертельному риску?

— Самому что ни на есть смертельному, — с мрачным видом кивнул Джулиан.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что я подвергну опасности не только свою жизнь и бренное тело, но и мою бессмертную душу? — с опаской спросил Катберт.

— Боюсь, что так, Кабби. Если мы попадем в лапы моих врагов, то нас ждет жестокая и мучительная смерть.

Катберт с решительным видом расправил плечи.

— Ну и ладно! Рисковать так рисковать. Все равно лучше, чем помереть от подагры или просто от старости в своей постели! Или медленно дохнуть от скуки, слушая нравоучения моего папаши! — Он лихо сдвинул набок ночной колпак. — Итак, когда отправляемся?

Вскоре после рассвета доктор, которого срочно вызвали к Каролине, вышел из спальни Вивьен и бесшумно притворил за собой дверь — именно сюда, в особняк Ларкина, несколькими часами раньше Эйдриан принес потерявшую сознание жену.

Встрепенувшись, Эйдриан бросился к нему. Лицо его страшно осунулось и постарело, он был небрит и выглядел измученным и усталым, однако при виде доктора в глазах его впервые за все это время вспыхнула надежда. Ларкин машинально обнял жену за плечи. Все это время Вивьен разрывалась между гостиной и детской, куда то и дело поднималась посмотреть на близнецов, мирно спавших в своих кроватках. Порция, стоявшая у дальнего окна, резко обернулась. Последние часы она не отрываясь смотрела в окно, наблюдая за тем, как из-за горизонта медленно встает солнце, и думала о Джулиане.