Ракоци проснулся и мгновенно сел.

— Что Годунов? — спросил он, ища взглядом часы, потом вспомнил, что те лежат в соседней комнате на комоде.

— Обещался заехать, — сказал слуга, изучая лицо господина. — Похоже, вам уже лучше. — Он удовлетворенно кивнул. — Рана почти затянулась и выглядит как царапина.

— Прекрасно! — Ракоци встал с постели. — Исчезновение пустячной царапины никого не смутит. Полагаю, кунтуш пойдет на тряпки?

Роджер кивнул еще раз.

— Уже. Я его распорол. Рукава отданы резчикам для вощения досок, остальное ушло в собор Александра Невского. При нем есть детский приют, а в складках вашего кунтуша уйма ткани. Хватит, чтобы тепло одеть нескольких ребятишек.

Правильное решение, — одобрил Ракоци, облачаясь в тонкую итальянскую блузу с узким стоячим воротником. Он потер материю пальцами, наслаждаясь ее мягкостью. — Сколько таких рубашек у нас осталось?

— Пять штук, — ответил Роджер, подавая ему шерстяной доломан сочного красного цвета и широкий серебряный пояс. — Я принес и рейтузы.

— Превосходно. — Застегнув одну за одной все десять пуговиц из гранатовых кабошонов, Ракоци натянул рейтузы и только тут заметил, что Роджер слишком старательно встряхивает его ментик. — Эй, дружище, в чем дело?

Роджер еще раз охлопал черную с серебром бархатистую ткань.

— Я вспомнил Ло-Янг. И то, сколько добра мы там бросили, когда началась охота на иноземцев.

— Ты думаешь, что-то такое может случиться и здесь? — спросил Ракоци, затягивая пояс. — Если тебе станет легче, могу сказать, что разделяю твои опасения.

— Слабое утешение, — констатировал Роджер, вовсе не удивленный ответом. — Но хорошо хоть, что вы сознаете угрозу.

Ракоци бесцеремонно забрал у слуги свой ментик и накинул его на плечо.

— Иными словами, ты полагаешь, что нам не стоило сюда приезжать? — Он склонил голову набок. — Ответь тогда, где бы ты предпочел сейчас оказаться? В Карпатах, раздражая своим присутствием турок? Они, несомненно, нашли бы и убили нас. А заодно и еще очень многих. Но я устал от резни. — Его темные глаза, обычно спокойные, гневно сверкнули. — Я не хочу быть ни убийцей, ни жертвой. Я мог бы рискнуть вернуться в Италию, но, похоже, у Папы ко мне накопились вопросы. Я мог бы поехать во Францию, но французам все еще нужна моя голова; и потом, католики там опять ждут малейшего повода, чтобы накинуться на гугенотов. А половина германцев уже вцепилась в глотку другой половине. Повсюду кровь и грызня. Подскажи, куда нам податься? К Оливии в Англию? Или прямиком — через океан — в Новый Свет? — Он проверил надежность шнуровки и похлопал себя по бокам. — Ну, все в порядке?

— С одеждой — да, — был ответ.

Ракоци досадливо крякнул, нагибаясь к своим сапогам.

— Подумай сам, мог ли я отклонить предложения польского короля?

Сапоги были прочные, на толстых подошвах, снабженных прослойками карпатской земли. Ближе стоял левый сапог, но он взялся за правый, следуя обыкновению, приобретенному им еще в Риме пятнадцать столетий назад.

— Думаю, при желании, вам это удалось бы, — парировал с вызовом Роджер.

— Вот как? — Ракоци взял с прикроватной стойки два перстня. Тусклые камни их мягко вспыхнули и засияли в его маленьких, узких руках. — Что ж, возможно, ты прав.

Роджер пренебрежительно дернул плечами, потом словно нехотя сообщил:

— Второй атанор готов к запуску.

Ракоци встрепенулся.

— Хорошая новость, мой друг.