Он ненавидел меня, свою дочь, свое создание. Куклу, обрезавшую веревки.

И единственную наследницу.

– Сегодня прекрасный день. Нечасто в Хейзенвилль заглядывает солнце. У вас была прогулка? Ах да, сегодня ее в расписании нет. Ну, может, повезет завтра.

Проходящая мимо лекарка приветливо мне улыбнулась.

– Так иронично, да? Что именно мне досталась твоя сила. Магия всегда стремится к равновесию. Ты был ее болезнью, уродливым наростом, ошибкой природы. Ей понадобилось много сотен лет, чтобы остановить тебя. И, похоже, она справилась.

Я наклонилась к нему, делая вид, будто глажу по руке.

– Ты прав. Я стану твоей тюремщицей. Никто и никогда не узнает, кто заточен в этом теле. Ты так и останешься для всех Карлом Кордеро. А потом, когда придет время, я создам для тебя новую личность. Снова и снова. Сестры говорят, я должна простить тебя. Забыть, отпустить, никогда больше не видеть, но нет. Это было бы слишком просто. Я буду приходить сюда каждую неделю, папа. Чтобы удостовериться, что ты в аду. Чтобы убедиться, что у тебя больше нет шансов подняться. Чтобы знать, что ты получил то, что заслуживаешь.

Я поправила ворот его рубашки, внутренне содрогнувшись от смеси отвращения и злости.

– А еще я сделаю все, чтобы не стать такой, как ты. Это будет непросто, но у меня впереди много времени. В каждую нашу встречу ты будешь бояться, что она станет последней. А еще – надеяться, что однажды я сжалюсь и спасу тебя. Эта смесь надежды и страха будет мучить тебя снова и снова, превращая кошмары в реальность. Как мучила меня по твоей вине. Я найду способ снять твое проклятие, и когда сделаю это…

На миг закрыв глаза и выдохнув, я улыбнулась.

– Ты останешься в своей тьме и вечности совсем один. А до тех пор…

Сестра-лекарка уже спешила к нам, чтобы отвезти его в палату – свободное время закончилось.

– Я буду очень хорошей дочерью.

Улыбнувшись напоследок целительнице, я подхватила сумку и, не оглядываясь, направилась к выходу, точно зная, что отец неотрывно смотрит мне вслед.

У ворот я остановилась. Можно было взять экипаж или дождаться омнибуса, но я словно не могла надышаться, раз за разом подставляя лицо яркому свету. Вспоминая тот судьбоносный выход за пределы лечебницы, когда Хантер рискнул всем, чтобы спасти меня. Когда я боялась и одновременно хотела найти в себе силы и перешагнуть за порог.

Сейчас я испытывала схожие ощущения.

Будто этот шаг, который я никак не решалась сделать, отделял прошлое – темное и порочное – от будущего. Совсем необязательно светлого и счастливого, скорее неопределенного – и оттого притягательного.

Я обернулась на старый особняк «Хейзенвилль-гард» и нашла окно Хантера. Мне почудилась темная фигура, стоящая у окна, и на всякий случай я помахала.

Тени больше не пугали.

Решившись, я двинулась вперед, оставляя позади лечебницу, отца и прошлые страхи.

А когда здание скрылось за деревьями, остановилась. Огляделась, убедившись, что никто не увидит мою слабость, и сделала то, что так любила в детстве.

Подпрыгнула так высоко, как смогла, вытянув руки вверх.

Высоко-высоко.

Чтобы достать до самого неба. Папа говорил, однажды у меня непременно получится.

Эпилог

Особняк был прекрасен в окружении красок осени. Старинный, хранящий историю сотен поколений, Кордеро-холл был одной из главных достопримечательностей Хейзенвилля. Просто удивительно, каким чудом удалось сохранить его в первозданном виде.

У ворот остановился экипаж, и на мокрую от дождя дорожку ступила миловидная девушка в огромных очках, придававших ей сходство со стрекозой. Она перехватила зонт-трость поудобнее и быстро, чтобы не промокнуть, взбежала по ступенькам, а после скрылась в доме, впустив вместе с собой порыв осеннего холодного ветра.