И я даже понимал почему не самому императору: без души, получив защиту от воздействия Расстригина, император бы просто умер — это стало бы приговором как Суворову, так и всему заговорову. А Расстригин бы просто получил артефакт.

В данном же случае перстень уже несколько недель, если не месяцев очищает разум брата император. На память пришли воспоминания Дмитрия о сомнениях, что высказывал его отец. Похоже, глава рода Суворовых если и не знал наверняка, то предполагал, с чем имеет дело. Или дар предсказания моего деда всё же сыграл?

А сейчас, вслед за Василием из свиты императора и его дочери начали выходить представители родов. Первым — глава рода Суворовых, за ним остальные. Ставки сделаны. Вызов брошен. Теперь либо все падут… Либо станут героями, причём официально, не скрываясь в тенях. Ну или самый паршивый вариант — начнётся гражданская война.

Даже немного жаль, что меня там нет. Так спокойнее за род — он не замешан. Но самому мне ещё предстоит сыграть в этой партии.

— Вы восстаёте против воли своего императора? — с плохо скрываемой угрозой обвёл взглядом толпу мужчина во главе стола.

— Нет… — Василий говорил за всех с уважением, даже чуть склонив голову, но без страха. — Но я не позволю, как отец, навредить своему сыну. И хочу воззвать к тебе, как отцу: «Задумайся о будущем дочери!»

— Я отец и мне решать! — почти прорычал император.

А я отметил, что Расстригин краешком губ под бородой ухмыляется, как его марионетка отстаивает возвышение слуги. Но тут в разговор вновь вмешался Дмитрий, которому я давал последние наставления не более пары часов назад.

— Мой император, — парень встал на колено в знак почтения. — Я почитаю вашу волю… И люблю свою сестру. Но презираю Расстригина. И хочу сразиться с ним в честной дуэли! Если сумею победить я — он недостоин сестры. Если победит он — то ваша воля свершится!

Вопрос поставлен ребром. Более того, парень метафорически плюнул в лицо Расстригину, оскорбив его. И если я правильно просчитал, то этого должно быть достаточно.

— Да будет так! — император выдохнул, словно выплюнул. — До смерти одного из противников. Битва пройдёт сегодня же на императорской арене!

Дмитрию стоило оспорить это решение. За те несколько часов, что пройдут за организацией боя, Расстригин вполне мог бы найти способ смухлевать или того хуже, надавить на выступившие против него рода. Единственная надежда, что роды сильны и смогут выстоять. А при любом конфликте сразу станет ясно, кто источник угрозы и те рода, что колеблются с решением, могут прийти на сторону врагов Расстригина.

Хотя, зная, какие силы за Расстригиным, я сомневался, что он станет размениваться на подобные мелочи. Кто-кто, но наш противник точно не трус.

Но парень не стал наглеть. Всё же помещение не подготовлено для битвы, да и есть у Дмитрия очень сильный недостаток: несмотря на свою ненависть к Расстригину, племянник Императора слишком скован условностями чести. И это может стать для него фатальным.

Я заметил, как Василий Романов сжал плечо сына в волнении. Расстригин же даже бровью не повёл — в худшем случае он переродится, а планы его сдвинутся. Он считает себя уже победителем, так как сумел вычислить все рода, выступающие против него.

— Да будет так по воле высших сил, — поднялся духовный наставник императорской семьи. — Наглец ответит за свои слова!

* * *

Время текло сквозь пальцы в ожидании решительного противостояния. Произошедшее на пресс-конференции стало новостью не только дня, но, наверное, и года — потому развитие событий обсуждали на всех каналах и я мог не бояться пропустить начала дуэли. Тем временем космический лифт добрался до Кольца.

Меня уже встречали. Стоило мне появиться из прохода досмотра, как ко мне тут же бросилась Юлия и без стеснения обняла посреди многолюдной толпы.