— По запаху… Как-как. Шел и нашел. Ну ты даешь. Ночью — в тайгу…

— Дура, — равнодушно сказала она. — Лучше бы сдохнуть.

Она села на землю и обхватила руками колени.

— Зачем все? — спросила она кого-то — явно не меня. Но за неимением этого кого-то постороннего отвечать пришлось мне.

— Ну… У меня есть предположения, но тебе они могут показаться нелепыми.

— Ой, слушай, у меня еще та лапша на ушах не обсохла…

— Ты спросила — я честно попытался ответить.

Она помолчала.

— Костик… я дура, да?

— Без сомнения.

— А почему так? Я ведь умная на самом-то деле.

— В чем-то и умная. Одно другое не отменяет. Да и вообще — любая настоящая женщина должна уметь быть дурой.

— Уметь… Ха. Уметь. У меня это само получается. Все умная, умная, умная, и вдруг бах — и дура набитая. Потом снова умная.

— Кстати, дура набитая — это просто тряпичная кукла.

— Знаю… Тут они у каждой бабки есть. Спрашивала, зачем, что означают, — плечами пожимают: обычай, мол. Но смущаются при этом.

— Пойдем?

— Не хочу. Будут ржать и тыкать пальцем. Я завтра уеду.

— Ага. А потом уйдешь из универа и утопишься в Смоленке. И будешь утопленницей по ночам приходить к Артуру…

— Да ну тебя.

В голосе Маринки уже совсем не было слез. Радости, конечно, тоже не было…

Мы поднялись и пошли обратно.

И заблудились.

11

Чтоб было понятно: когда я шел по Маринкиному следу, я время от времени поглядывал на компас и еще удивлялся мельком, что иду практически по прямой — то есть на запад, просто нарезаю при этом петельки, удлиняющие путь. Теперь смотрите: берег озера представляет собой такую пологую дугу (лукоморье, да), направленную, в общем, с юго-востока на северо-запад. То есть я — мы — удалялись от него под углом в сорок пять градусов. Шли час, что по этой местности — ну никак не больше трех километров. Обратно мы пошли на восток, все так же петляя, но в общем и целом с курса не сбиваясь. То есть опять же через час мы должны были или выйти к хутору, или на дорогу, по которой приехали, или уткнуться в берег. Четвертого не дано.

Как же.

Через полтора часа я начал беспокоиться. Через два — реально испугался. Не сдох ли компас? Покрутил его так и этак, однако стрелка упорно показывала в одну точку. Даже если тут какая-то магнитная аномалия, то все равно мы шли в обратную сторону от первоначального маршрута и сбиться могли на несколько сот метров, не больше. Однако ни берега, ни дороги не было.

— Давай отдохнем, — сказал я.

— Давай. Устал? Ты меня извини…

— Да ладно… свои люди…

— Я просто… я как не своя была. Честное слово.

— Забей.

— Пытаюсь…

— Ты не пытайся. Ты просто забей.

— Забью. Буду опытной стервой. Дай сигаретку.

— Ты же не куришь?

— Только когда выпью.

— А пьешь, когда в карты много проигрываешь?

— Ага.

— На.

Мы покурили и помолчали. Потом я сказал:

— Ты знаешь… мне неловко признаваться, но мы, похоже, заблудились.

— Я догадалась, — сказала Маринка.

— Что будем делать?

— Как ты думаешь, нас ищут?

— А толку? Восемь человек… Думаю, Рудольфыч уже связался со спасателями, утром они будут на хуторе… Самое разумное — сидеть на попе ровно и ждать.