|
Одним краем уперся в сундук – тот аж затрещал, родимый, другим – оцарапал неровную кладку стены. Ну вот, теперь, можно сказать, и обустроились. – Значит, так… – Всеволод повернулся к девушке. Приказал по-немецки – авось, поймет язык саксов: – Сиди здесь. А чтоб лучше поняла – хлопнул ладонью по ложу-сундуку. Не удовлетворился. Подвел, усадил. – Без особой нужды и без моего слова из комнаты не выходи… Указал на дверь, покачал головой: нет, мол, нельзя. – … и – никому не открывай. Задвинул засов. – Открывать будешь только мне. Ткнул себя в грудь. – Узнаешь меня просто. Я постучу… вот, запоминай… Стукнул по доскам стола – быстро, три раза. И – снова – себя в грудь. И опять – в доску – скоро, трижды. – Сначала постучу, потом – позову. Указал на свой рот, на ее уши. – Услышишь стук и мой голос – тогда откроешь. Дернул засов, отворил дверь. – Ясно тебе? Испуганное хлопанье ресниц. – А-а-а… – Ясно, спрашиваю? Торопливый кивок. Может, и ясно, может – нет. – Ладно, – Всеволод хлопнул по сундуку. – Пока просто сиди здесь и все. Я скоро. Осмотрюсь и вернусь. Он вышел из комнаты, притворил дверь. Не успел отойти и на пару шагов, как за спиной скрежетнул запирающийся засов. Ага! Кажись, поняла-таки его Эржебетт… Глава 8 По распоряжению Томаса на замковой кухне уже что-то стряпали. Много, в потребных случаю количествах. И гостей следовало попотчевать с дороги, и к возвращению здешнего старца-воеводы, коего тевтоны именовали мастером Бернгардом, подготовиться. А покуда было время, Всеволод, Сагаадай и Золтан пожелали осмотреть тевтонскую цитадель. – Крепость большая, – предупредил Томас. – До трапезы всю не обойти. – Посмотрим, что успеем, – пожал плечами Всеволод. – Веди, брат Томас, показывай. Тевтонский кастелян просьбу гостей выполнил. Провел. Показал. Первым делом поднялись на самую верхнюю точку замка – на смотровую площадку донжона. Поддувало здесь изрядно. Шумно билось на ветру огромное белое полотнище с черным крестом. Ветер яростно трепал одежды, норовил содрать шлемы и шапки. Угрюмый страж – закутанный в черный плащ кнехт, по всей видимости, сменивший на этом посту нерадивого дозорного с рваной щекой, молча поклонился кастеляну и его спутникам. На плече стража висел огромный сигнальный рог. Судя по размерам рога, издаваемый им звук достигнет ушей всякого, находящегося в замке и в окрестностях замковой горы. И в ближайших окрестностях, и в дальних – тоже. Томас перехватил взгляд Всеволода, пояснил: – В этот рог трубят лишь тогда, когда Серебряным Вратам угрожают темные твари. Если услышите его зов – знайте: скоро на стены полезут нахтцереры. Кастелян подошел к каменным зубцам на краю площадки. Продолжил: – Нечисти у нас в округе нынче развелось превеликое множество, и по ночам нахтцереры подступают к замку со всех сторон. Но основная их масса неизменно приходит во-о-он оттуда… Здоровая рука Томаса указывала на безжизненное плато в конце извилистого ущелья-горловины. С высоты донжона, поднимавшегося над замковой горой, далекое озеро – правильный, слишком правильный овал, холодно поблескивающий отраженными солнечными лучами – видно было целиком, как на ладони. – Мертвое озеро, – с ненавистью процедил Томас. – А под ним – Проклятый проход. – За озером наблюдают даже днем? – спросил Всеволод. |
