Покричав ещё немного от злости, Валерка сделал несколько шагов, чтобы перейти всё же границу и выбраться в верхний мир. Идти почему-то было тяжело. Птицын уже очень чётко представлял себе, куда ему нужно, но его будто тянуло в другую сторону. Не назад даже, совсем в другую. Это было странно, но Валерка не позволил себе заинтересоваться, продавил-таки себя в верхний мир. Тело снова сдавила вода, только в этот раз ледяная. Тело мгновенно перестало что-то чувствовать, но самое отвратное — ощущение, что он только что вволю надышался опять исчезло. Пропало, будто не глотал только что кислород кусками. Снова жжёт в груди, снова перед глазами мутные пятна. Валерка не позволил себе потерять сознание. Рванул вверх, оттолкнувшись ногами от дна, всплыл… и упёрся в толстую корку льда. «Дурак!» — мелькнула мысль. Снова на границу — даже пытаться не стал пробиться вверх. Середина реки — там этого льда метр, не меньше. Граница приняла как родного, парень снова оказался на воздухе. Снова можно дышать…

— Но это, я так понимаю, иллюзия, — пробормотал парень. Тело остаётся в том состоянии, в каком было до перехода. Хорошо хоть здесь можно отдохнуть…

В этот раз Птицын не пытался отпыхиваться. Нет смысла. Сейчас он перейдёт обратно, и никакие водоросли его больше держать не будут. Он ведь снова перешёл через границу будучи под самым льдом. Главное, найти эту клятую прорубь, пока русалки его обратно не утянули. А потом… плевать, что подумают остальные аристократы. Ну, не нашёл он этот перстень. Плевать, пусть думают, что хотят.

Вот только выйти на тёмную сторону всё никак не получалось. Что-то тянуло, тянуло куда-то совсем в иные пределы. Выйти с границы не получалось. Зато получилось перейти куда-то ещё. Местность вокруг изменилась. Лес как-то очень быстро поредел, зато ноги стали вязнуть в грязи. Чёрной, жирной, и очень, очень жадной.

— За тёмными лесами, за чёрными грязями есть чёрная речка грозна Смородина, — вспомнил Птицын цитату из прочитанной недавно сказки. — Ну вот, подруга, а ты переживала. Я-то думал, долго искать дорогу придётся, а тут она сама меня нашла.

Спутница будто всю дорогу шла рядом с ним. Не было момента появления, просто Валерка заметил, что страшная мара бредёт рядом, поглядывая по сторонам. Впрочем, не такая уж страшная. В этом месте облик навьей неуловимым образом изменился. Или это сам Птицын изменился, и мара просто больше не кажется ему такой ужасной. Мёртвая девушка повернула бледное лицо и улыбнулась. «А, нет, всё ещё страшно», — решил Птицын. Улыбка коснулась только губ, а вот в глазах по-прежнему был только голод.

— Потерпи немного, — попросил Птицын. — Мимо, похоже, не пройдём.

Однако они шли, шли и шли, но ничего не происходило. Ноги по-прежнему вязли в чёрной, будто поглощающей свет и тепло грязи, вокруг, насколько хватало глаз, было болото — огромное, бесконечное. Живое болото — где-то вдалеке виднелись островки с зеленью, чахлые, изогнутые берёзки, иногда рядом блестели бочажки с почти чистой водой. Время на границе воспринимается странно, будто его и нет вовсе. Тем не менее, Валерка чётко понимал — они идут уже очень долго. И конца-края этому болоту не предвидится.

Птицын решил брать ориентиры и идти к ним. Не просто куда-то туда, а куда-то конкретно. Речку отсюда не видно, но рано или поздно он её найдёт, надо только именно искать, а не брести из ниоткуда в никуда, глядя себе под ноги.

— Как тебя зовут-то? — спросил Птицын у мары.