Он обхватил одной рукой ее затылок крепкой хваткой, так, что она не могла вырваться, запрокинул ее голову, открывая для себя горло Рейвен и приподнимая грудь. Другая его рука медленно скользила по ее телу — пройдясь по возвышенности груди, она на краткий миг остановилась на его метке, оставленной у нее на шее, так что она вновь почувствовала жжение и пульсацию, а затем вернулась, обхватив бархатистую шею. Он проследил линию каждого ее ребра, утоляя свой голод, успокаивая ее страхи. Пройдясь кончиками пальцев по ее плоскому животу и бедрам, он остановился на треугольнике шелковистых завитков.

Она и прежде чувствовала его прикосновения, но на этот раз они были в тысячу раз сильнее. Его рука вызывала нестерпимую жажду, чувство полного погружения в мир чистых ощущений. Что-то тихо прорычав на своем языке, Михаил положил ее на пол перед камином. Он действовал настолько стремительно, поймав ее в ловушку между собой и деревянным полом, что на какой-то момент ей показалось, что внутри этого мужчины поселилось дикое животное и подчинило его себе. Вплоть до этого момента Михаил даже и не подозревал, насколько он был близок к обращению. Эмоции, страсть и вожделение — все смешалось воедино, пока его не охватил страх за них обоих.

Свет от камина отбрасывал на него дьявольские тени. Он выглядел огромным, неукротимым, опасным животным, когда склонился над ней.

— Михаил.

Она мягко произнесла его имя, потянувшись, чтобы его искаженные черты смягчились, чтобы он действовал помедленнее.

Но он поймал и сжал оба ее запястья в своей руке, вытянув их над ее головой.

— Мне нужно твое доверие, малышка.

В его голосе была смесь резкой команды и черной бархатистой магии.

— Доверься мне. Пожалуйста, доверься мне.

Она боялась, такая уязвимая, растянутая перед ним, подобно языческой жертве, подношению давно умершему божеству. Его глаза скользнули по ней, пылающие, обжигающие ее кожу везде, где останавливался его пристальный взгляд. Рейвен, замерев, лежала, прижатая с безжалостной силой, ощущая его неумолимую решимость, прекрасно осознавая ту ужасную внутреннюю борьбу, которая шла внутри его. Ее пристальный взгляд скользнул по его чертам, его рту — такому чувственному и свидетельствующему о жестокости, его глазам — горящим неистовой жаждой. Рейвен шевельнулась, понимая, что будет не в состоянии остановить его Она боялась их соединения, потому что не была уверена в себе, не знала, чего ожидать, но верила ему.

Ощущение ее обнаженного тела, извивающегося под ним, еще больше воспламенило его. Михаил простонал ее имя, скользнув руками по ее бедрам и найдя средоточие ее женственности.

— Доверься мне, Рейвен. Я нуждаюсь в твоем доверии.

Его пальцы, найдя ее лоно, ласкали, возбуждали, вызывая прилив горячей влаги. Склонив голову, он пробовал на вкус ее кожу, вдыхал ее запах.

Она тихо вскрикнула, когда его рот нашел ее грудь, а пальцы глубоко проникли в нее. От удовольствия ее тело задрожало. Он двинулся ниже, прослеживая языком тропинку, которую уже прошли его пальцы. С каждым прикосновением его тело становилось все напряженнее, сердце раскрывалось ей навстречу, а запертое в клетке чудовище делалось сильнее. Половинка. Его. Он вдохнул ее запах, погружаясь в самую его сущность. Его язык скользил по ней в медлительных ласках.

Она снова шевельнулась, все еще не уверенная, но успокоенная, когда он поднял голову и взглянул на нее как властелин. Он неторопливо развел в стороны ее колени, раскрывая перед собой ее самое уязвимое место. Предупреждающе посмотрел в ее глаза, а потом склонил голову и начал пить.

Где-то глубоко в душе Михаил понимал, что она слишком невинна для такой особой, необузданной любовной ласки, но он был решительно настроен на то, чтобы она получила удовольствие от их соития, удовольствие, которое даст ей он, а не какое-то гипнотическое внушение.