Его руки взметнулись, он прижал ее к себе. Голос стал низким, тягучим, гипнотизирующим — настоящая черная магия.
— Ты единственный человек, которого я хочу защищать, хотя ты и не повинуешься мне. Ты настаиваешь на независимости. Все остальные полагаются на мою силу, а ты хочешь помогать мне, хочешь взять на себя мои обязанности.
Он приблизил губы к ее рту.
И снова земля вдруг зашаталась у нее под ногами, а в окружающем воздухе затрещали электрические разряды. Язычки пламени лизали ее кожу, согревая кровь. Разноцветные пятна поплыли и заплясали перед глазами. Его губы и язык заявляли на нее свои права, настойчивые, мужские, подавляющие волю и мысли о сопротивлении. Она приоткрыла губы для него, разрешая ему проникнуть внутрь, решившись подвергнуться сладостно-жгучему нападению.
Ее руки, пройдясь по его широким плечам, обхватили его за шею. Ее тело стало податливым, мягким, подобно огненному шелку. Михаилу захотелось опустить ее на мягкую землю, сорвать с нее надоевшую одежду и окончательно сделать своей. Она была такой чистой на вкус. Никто не предлагал разделить с ним его нескончаемое бремя. Никто, пока не появилась эта маленькая хрупкая смертная, даже не задумывался о цене, которую ему приходится платить. Человек. Она была достаточно храброй, чтобы противостоять ему, и он не мог не уважать ее за это.
Михаил закрыл глаза, наслаждаясь ощущением ее тела, которое прижималось к нему, чтобы почувствовать, с какой силой он ее желает. Он держал ее в своих руках, сгорая от желания, нуждаясь в ней, даже не понимая, как этот огненный шторм мог его поглотить. Неохотно он поднял голову, хотя его тело сопротивлялось этому.
— Пойдем домой, Рейвен.
Его голос был неприкрытый соблазн.
Ее мягкие губы изогнулись в улыбке.
— Не думаю, что это безопасно. Ты принадлежишь к тому типу мужчин, от общения с которыми меня предостерегала мама.
Он собственнически обнял ее за плечи, привлекая к себе. Михаил не имел ни малейшего намерения позволить ей снова покинуть его мир. Его тело подтолкнуло ее в нужном направлении. Они шли вместе, и приятная тишина окружала их.
— Джейкоб не собирался причинять мне боль, — вдруг заявила она. — Я бы об этом знала.
— Ты не дотрагивалась до него, малышка, к счастью для него.
— Он, конечно, способен на насилие. Жестокость всегда так трудно заметить. — Она одарила его озорной улыбкой. — Она прилипает к тебе, как вторая кожа.
В отместку за поддразнивание он дернул ее за толстую косу.
— Я хочу, чтобы ты остановилась у меня. По крайней мере, до тех пор, пока мы не найдем и не уничтожим ассасинов.
Рейвен некоторое время шла молча. Он сказал «мы», словно они были командой. Это обрадовало ее.
— Знаешь, Михаил, сегодня произошла очень странная вещь. Кажется, ни один человек ни в гостинице, ни в деревне не знает об убийстве.
Его пальцы слегка коснулись ее скулы.
— И ты им ничего не сказала.
Она бросила на него успокаивающий взгляд из-под длинных ресниц.
— Естественно. Не люблю сплетничать.
— Смерть Ноэль была жестокой, бессмысленной. Она была Спутницей жизни Рэнда...
— Ты и раньше использовал это выражение. Что оно означает?
— Что-то вроде жены или мужа, — объяснил он. — Ноэль всего два месяца как родила ребенка. Она находилась под моей ответственностью. Ноэль не повод для сплетен. Мы сами найдем ее убийц.
— Ты не думаешь, что если убийца свободно гуляет по такой маленькой деревне, люди имеют право знать об этом?
Михаил тщательно подбирал слова.
— Румынам не грозит опасность. И это работа не для одного человека. Ассасины хотят уничтожить нашу расу. Почти все истинные карпатцы вымерли. У нас жестокие враги, которые хотели бы видеть нас всех мертвыми. |