Покачав головой, Ганс пошел дальше. В голову полезли мысли о Мигнариал, которая могла сейчас думать о нем и волноваться. Ганс даже испытал небольшое раскаяние, но он всегда оставался одиночкой, и это было важнее всего.

Глава 20

Тем городом, откуда пришел Ганс, правили высокомерные ранканские поработители и бейсибцы, которые были не вполне людьми и хотели, чтобы их не считали поработителями. Но кто принес Санктуарию больше всего бед, так это колдуны. Вот почему Гансу было странно, что жилище Верховного Мага находилось в фиракийской ратуше. Однако маг Аркала оставался его другом. Апартаменты у него были отменные. Шагая по толстому шерстяному ковру, украшенному сложным многоцветным узором, Ганс не произнес ни слова, даже не поприветствовал хозяина. Он просто подошел к человеку, сидевшему у окна, и протянул ему два кольца из подземной норы Корстика.

Пока Аркала изучал их, он рассматривал Аркалу. Как ни странно, Верховный Маг Фираки был на этот раз очень просто одет. Длинная белая туника поверх белых штанов, заправленных в короткие мягкие сапожки. Единственным украшением служил медальон на цепочке. Впрочем, это не было украшением; стилизованная золотая эмблема извещала, что перед Гансом Глава Магистрата и, стало быть, вопреки уверениям владельца, первый гражданин города, если не правитель.

Ганс уже решил не водить мага к тому дереву, где он спрятал остальную добычу из подземелья, а также не упоминать о том, что ему известно о четверых медитонезских наемниках... и Малисандисе.

Аркала качнул рукой вверх-вниз, словно взвешивал безделушки. Когда он поднял голову, его взгляд был очень мягким.

— Это подарок?

— Боюсь, что нет, — сказал Ганс, но на лице его не проступила та улыбка, которая слышалась в голосе и словах. — Я прошу тебя сказать, что они из себя представляют. Что они могут делать.

— Стало быть, ты знаешь, что они волшебные. Ганс кивнул.

— Кое-что об этих кольцах я знаю, — сказал ему Аркала. Он задумчиво рассматривал два блестящих кольца на ладони. — Вот это — очень древнее, и я всегда подозревал, что оно у Корстика; его владелец почти ни в чем не будет знать отказа.

Ганс заморгал, увидев радужные перспективы.

— Правда? Здорово!

Аркала внимательно посмотрел на него.

— Для того, кто хочет неограниченной власти. Я ее не хочу, и не хочу, чтобы кто-то другой ее получил. Первым делом я попробую разрушить чары, уничтожить силу кольца. Если оно не поддается, я просто уничтожу его.

Он не спрашивал разрешения; он просто сообщал о том, что сделает. Если бы на месте Аркалы был кто-то другой, Ганс начал бы колебаться, возражать или того хуже.

— Какая расточительность… — тихим шепотом сказал Ганс, с сожалением глядя на кольцо и отгоняя неуместные мысли.

Аркала хмыкнул.

— А вот это, Ганс... эта вещица — древний ужас Ниси. Он дает владельцу власть над смертью.

— Ты имеешь в виду — оживлять мертвых или поддерживать жизнь в человеке, которого пронзили стволом дерева?

Воспоминания нахлынули мгновенно, воскреснув яркой картиной. Она была настолько отчетливой, настолько отвратительной, что стало ясно: ей не суждено когда-либо покинуть его память. Сук толщиной с бедро громко затрещал, перекрывая шум листьев под ветром. Взглянув вверх, Шедоуспан умудрился хрипло прокричать предостерегающее «эй!», а ветка между тем уже неслась на него, шурша листьями. Безобразно корчась, вместе с веткой падал и пронзенный ею Тьюварандис, насаженный на самое толстое копье, какое только можно вообразить. И все же этот человек непостижимым, чудовищным образом был жив.