– Не надо, Бенджамин, ну пожалуйста! – Она задыхалась.

– Да ты и впрямь струсила, – изумленно пробормотал он и неохотно разжал свои тиски.

Отплыв подальше от него, она понемногу успокоилась.

– Мне лучше знать! – запоздало огрызнулась она, неуклюже плюхая по воде. Наконец ноги коснулись дна, и она, скользя по мягкому вязкому илу, выбралась на берег. – У меня на тебя рефлекс. Не забывай – я видела тебя в действии!

С ее ресниц капала вода. В темноте она зацепилась о железную ножку скамьи и громко выругалась. Бенджамин, неслышно подкравшись сзади, шлепнул ее:

– Выбирай выражения, девочка. Она резко повернулась к нему лицом.

– Я не играю в игры, Бенджамин. Если это все, что у тебя на уме, будь так добр, держись отсюда подальше, пока я не вернусь в Нью-Йорк.

Повисла гнетущая тишина, и Челис не успела вовремя отбросить всколыхнувшиеся в ней сомнения. Итак, он стал к ней приставать. Ни для него, ни для нее это ровным счетом ничего не значит, но так она сразу смогла понять, что к чему. Пусть он не рассчитывает заняться с ней своим любимым водным спортом, ничто не заставит ее на это пойти! Здесь она должна решить свою судьбу и в личном, и в профессиональном плане, а для этого надо как следует сосредоточиться. Вряд ли этому пойдет на пользу ночь с мужчиной, который, по его же словам, предпочитает случайные связи.

Бенджамин навис над ней, поблескивая мокрой кожей. Челис почти физически ощущала исходящие от него волны неприязни. Он схватил ее, притиснул к своему холодному твердому телу, и в этом прикосновении не было уже никакой ласки.

– Твоя ошибка в том, что ты смешиваешь меня с другими мужчинами, Челис, – процедил он. – Но если ты думаешь обо мне только так, если такое впечатление ты пронесла через все эти годы, то мне, пожалуй, лучше поддержать свою репутацию!

Отчаянно пытаясь защититься, Челис не стала церемониться.

– Все эти годы? – презрительно усмехнулась она. – Какой же ты, однако, самовлюбленный! Да я забыла, что ты и на свете-то существуешь! – Это была явная ложь, но она уже не владела собой.

Его мокрые серебристые волосы блестели в ярком свете звезд, на гладких плечах посверкивали капельки воды. Как завороженная, она не отрывала глаз от его лица, пока оно темным пятном не заслонило звездный небосвод. Он приблизил свой рот к ее мягким беззащитным губам, и агрессивный язык попытался прорвать их слабую оборону. Это было безмолвное первобытное единоборство, его мужское начало стремилось утвердить свое превосходство над женским.

Наконец она выдохлась, обмякла в его руках, признавая свое поражение, и почувствовала, что и его мышцы становятся мягче, а натиск постепенно ослабевает. Правда, ей показалось было, что ослабевает он слишком уж медленно, что губы его все не могут оторваться от ее рта, а руки что-то очень неохотно отпускают ее тело, но все это она приписала своему воображению. Она была чересчур потрясена, чтобы сердиться, слишком измотана, чтобы почувствовать облегчение.

Прежде чем уйти, он коротко выругался, потом столь же коротко извинился, но она не услышала ни того, ни другого. Он направился к своему грузовику, развернулся задним ходом и уехал, разворотив колесами гравий.

Она долго не могла заснуть, потом все же забылась тяжелым сном. Едва пробудившись, она тотчас вспомнила о Бенджамине, но решительно прогнала от себя эти мысли. Сегодня лучше не давать себе ни минуты покоя. Иногда бывает полезно заняться самоанализом, но было совершенно ясно, что сейчас не тот случай.

Дорога до Уинстон-Сэйлема заняла чуть больше тридцати минут, пролегая по красивейшим сельским уголкам Педмонта. Проезжая мимо въезда на территорию фермы По, Ядкин-Трейс, Челис машинально снизила скорость. Ферма раскинулась над рекой, и она всегда видела только ту ее часть, что просматривалась с главного шоссе, но ей никогда не приходило в голову поинтересоваться, велика ли она на самом деле.