— Только летом, — сказала Амат, откладывая трость и осторожно погружаясь в воду. Плавучий поднос с чайными чашками качнулся, но ничего не пролилось. — Будь мы чуть севернее, ты бы всю зиму жаловался на холод.

— Хоть какое-то разнообразие.

Вилсин поднял из воды розовую, сморщенную от купания руку и подтолкнул Амат поднос. Чай был свежим, приправленным мятой, вода — прохладной. Амат откинулась на край бассейна.

— Ну, что нового? — спросил Марчат, завершая тем самым утренний ритуал.

Амат отчиталась. Дела шли неплохо. Корабли с хлопком-сырцом из Эдденси стояли в порту на разгрузке. Контракты с ткачами были почти подписаны, хотя кое-какие неточности в переводе с гальтского на хайятский еще требовали доработки. Из плохих вестей: урожай с северных полей задерживался.

— К встрече с андатом успеют?

Амат еще раз отпила чай, прежде чем ответить.

— Нет.

Марчат шепотом выругался.

— Эденсийцы, считай, все прислали, а наш собственный хлопок до сих пор на корню?

— Как будто так.

— Сколько не хватает до полной загрузки?

— Одной десятой.

Марчат нахмурился и поднял глаза к потолку, подсчитывая невидимые цифры, читая пустоту, как книгу. После недолгого молчания он вздохнул.

— А нет ли возможности обратиться с этим к хаю? Обсудить еще раз условия…

— Нет.

Марчат фыркнул с досады.

— Вот за что я не люблю Хайем! Будь мы сейчас в Бакте или Эймоне, все еще можно было бы переиначить.

— Да, потому что за стеной стояли бы гальтские воины, — сухо парировала Амат.

— Вот именно. Тогда время бы сразу нашлось. Проверь — может, у кого из других домов склады перегружены?

— У Чадхами, знаю, есть излишек хлопка. К тому же Тиян и Яанани обхаживают одного западника. Кто успеет раньше — тот и перетянет купца на себя. Можем продать им свою очередь к андату, а сами пойдем потом, когда наш товар подоспеет.

Марчат задумался. Они еще немного обсуждали стратегию Дома — с кем объединиться и как потом эту связь выгодно разорвать, если в том возникнет нужда.

Амат, разумеется, не рассказывала хозяину всего. В этом заключалась ее работа: удерживать все в голове, извещать Марчата о том, что ему нужно знать, а с остальным разбираться самой. Основой их дела была торговля хлопком и связанная с ней сеть отношений между ткачами, красильщиками, изготовителями парусов, судовладельцами, землевладельцами, добытчиками руды — та отрасль, на которой искони богател Сарайкет. Кроме этого, в отличие от Гальта, Эдденси и Бакты, Западных земель и Восточных островов, Сарайкет война обходила стороной. Все города Хайема защищали поэты и силы, которыми те обладали. Лишь под этой защитой могли съезжаться купцы со всего света, чтобы играть в донельзя серьезные игры — торговлю и товарообмен.

Когда они все решили и согласовали, Амат договорилась с Вилсином, когда занести бумаги в торговый дом. Обсуждать дела в банях — это одно, а капать водой на только что составленные договоры — совсем другое, чего она позволять не собиралась. Впрочем, Вилсин ее понимал. Видя, что Амат начала выбираться из воды, он поднял руку, чтобы задержать ее.

— Вот еще что, — произнес Вилсин. Амат опустилась в бассейн. — Мне нужен охранник на этот вечер, где-то к половине свечи. Ничего особенного — так, собак отгонять.

Амат наклонила голову набок. Марчат говорил спокойно, обычным тоном, но в глаза не смотрел. Она сделала вопросительный жест.

— У меня встреча, — сказал Вилсин. — В одном из предместий.

— По делам Дома? — спросила Амат таким же ровным голосом.