Робин сжал тонкое запястье и отвел ее руку от лица.

– Ради Бога, Луиза! Будьте немного осмотрительнее! Луиза огляделась.

– Но почему? Здесь никого нет!

Голосок наивный, хотя в глазах светится предвкушение.

– Не играйте со мной!

Луиза рассмеялась.

– Почему нет, если это меня забавляет, лорд Робин? Пойдемте, приключения начинаются!

Робин на удивление легко смирился с поражением. В конце концов, он не дуэнья, и скандальное поведение Луизы не его дело. Он не имеет над ней власти и не желает иметь. Просто пообещал ей показать другую жизнь, и, развлекая ее, развлечется сам, так что все в порядке.

Он усадил ее на подушку, пытаясь игнорировать тепло девичьей талии под ладонями. Потом вскочил в седло перед ней.

Луиза устроилась поудобнее и обхватила его за пояс.

– Я должна держаться за вас, не так ли?

– Не мешало бы.

– Я так и думала, – с нескрываемым самодовольством заключила Луиза.

Робин предпочел этого не заметить.

– Итак, куда мы поедем сначала?

– Посмотреть петушиные бои или травлю медведей, – не задумываясь, ответила спутница. – В Испании они тоже бывают, но дамам их смотреть не полагается. А мне ужасно хочется там побывать.

– Будь по-вашему, – пожал плечами Робин.

Если у Луизы сильные нервы, может, ей и понравятся подобные зрелища, но Робин серьезно в этом сомневался.

Он вспомнил, как Пиппа лет в десять уговаривала отчима взять ее на травлю медведей. Вопреки возражениям жены лорд Хью повез туда падчерицу. Они вернулись задолго до окончания жестокой забавы. Несчастная, бледная как смерть, девочка еще несколько дней мучилась от рвоты. Робин был склонен последовать примеру отца. Пиппе всегда нужно все увидеть собственными глазами, во все сунуть нос, и Луиза, похоже, сделана из того же теста.

Луиза зачарованно смотрела по сторонам, пока они проезжали по мостовым столицы. Вокруг столько людей: пьяницы вываливаются из таверн, компании молодых придворных полушутя обмениваются ударами шпаг у стен зданий. Ночные стражники несут фонари для освещения более широких улиц, и Робин старался избегать отходивших от них темных переулков.

По пути Робин показывал достопримечательности. Луиза почти не выказала интереса к собору Святого Павла на вершине Ладгейт-Хилл, зато была буквально потрясена Лондонским мостом, все еще «украшенным» ужасающими останками последователей Уайатта: полусгнившие клочки плоти по-прежнему держались на черепах, пряди высохших волос болтались на ветру, пустые глазницы вперились в бесконечность.

Впереди во мраке смутно белела массивная глыба лондонского Тауэра.

Однако мерзкое зрелище ничуть не обескуражило девушку: на родине она видела куда ужаснее.

– Мне хотелось бы попасть на мост, когда откроются лавки, – вздохнула она. – Это все равно что город в городе. Столько домов и магазинчиков.

– Наш путь лежит через мост, – сообщил Робин, оглядываясь и поднимая брови, – если, разумеется, вы по-прежнему настроены посмотреть петушиные бои.

Луиза сунула руку за корсаж платья и вытащила увесистый кошель.

– Я хотела бы сделать ставку, – шепнула она. – Род Мендоса известен искусством в игре, но я еще ни разу не имела возможности убедиться, что это тоже у меня в крови.

– Вот как? – кивнул Робин. – Может, вам не следует стремиться узнать, так ли это. Игра порой становится причиной гибели человека, особенно если запустит в вас свои коготки.

– О, не думаю, – пренебрежительно пожала плечами Луиза. – У нас очень глубокие карманы. В моей семье было выиграно и проиграно не одно состояние.