— Милорд аббат! — взмолился трепещущий Джордан. — Клянусь вам, я и пальцем не тронул священника. Я даже не видал его, я там вовсе не был… Это неправда… Они все лгут…

— Очевидно, найдутся люди, готовые поклясться, что ты там был, — сказал Радульфус.

— Это я сказал, что видел его, — выступил вперед родственник старосты, очень озадаченный и огорченный тем, как обернулась его болтовня. — Как же мне было не сказать, когда я, и правда, видел его. А было это утром чуть свет, и я только сказал, как было на самом деле! Но я не желал ему зла и не думал ничего плохого, я решил, что он просто балует, я же слышал, что люди про него рассказывают…

— Так что же про тебя рассказывают, Джордан? — ласково спросил Хью.

Джордан проглотил комок в горле и весь скривился от стыда за свои ночные похождения и от страха, что, промолчав, он сделает себе еще хуже. Он потел, извивался и вдруг бухнул:

— Подумаешь, большое дело! Я — уважаемый человек… Ну был я там, так ведь ничего плохого не делал… Я там был по делу благотворительному, вот спозаранку и пошел… к… старенькой вдове Уоррен, что там живет…

— А может, на ночь глядя к шлюхе-служанке? — выкрикнул чей-то голос из толпы, и по ее рядам пробежала волна смешков, но аббат сверкнул взглядом, и смешки улеглись.

— Так ли было, если по правде? Да, может быть, еще и на глазах у отца Эйлиота? — спросил Хью. — Он бы очень строго осудил такое распутное поведение. Не застал ли он тебя врасплох, Джордан, когда ты крадучись входил в дом? Я слышал, что отец Эйлиот был склонен обличать грех не сходя с места, и притом очень резко. Не так ли случилось, что ты его убил и сбросил в пруд?

— Не делал я этого! — взвыл Джордан, — Клянусь, между нами не было стычек! Ну впал я в грех с девкой — что было, то было, но и только! Не ходил я по тропинке дальше ее дома! Спросите ее, пускай она скажет! Я был у нее всю ночь…

Все это время Синрик размеренно и молча продолжал закапывать могилу, он работал неторопливо, не обращая, казалось, ни малейшего внимания на кутерьму у себя за спиной. В конце перепалки он с усилием распрямил спину и с хрустом расправил плечи. Затем обернулся и, как был, с лопатой в руке, двинулся вперед, пробираясь в середину круга.

Неожиданное появление этого одинокого и замкнутого молчуна вызвало у людей оторопь: все смолкли и обратили на него свои взгляды.

— Отпустите его, милорд! — сказал Синрик. — Джордан тут ни при чем. — Отвернувшись от Хью, старик обратил свое длинное, мрачное лицо с глубоко запавшими глазами к аббату, затем снова повернулся к шерифу. — Только я один знаю, как Эйлиот нашел свою смерть, — объявил он.

Наступило такое молчание, какого и аббат не мог бы добиться всей своей властью, — тишина столь же глубокая, как вода, поглотившая Эйлиота. Причетник в черной выцветшей рясе спокойно высился перед всеми, дожидаясь, когда его спросят. В нем не заметно было ни страха, ни сожаления, казалось, он не видел ничего странного в своих словах и не усматривал причины для того, чтобы высказаться попространнее и пораньше. Однако он готов был терпеливо дать разъяснения, какие от него потребуют.

— Ты знаешь? — вымолвил наконец аббат, который долго с изумлением созерцал стоящего перед ним человека. — И ничего не сказал раньше?

— Не было нужды.