Во время Второй мировой войны, до того как на рынок стало поступать огромное количество различных товаров, книги в Америке выпускались только в твердых обложках. Цена такой книги была довольно высока, и в год выходило очень небольшое количество изданий. Только известные писатели могли увидеть свои произведения в твердом переплете. Менее популярные авторы, такие, как Роберт Говард, имели возможность публиковать свои рассказы и повести только в журналах.

К счастью, тогда в журналах печатали намного больше коротких рассказов, чем сейчас. Среди журналов выделялось два типа: рассчитанные на массового читателя, с цветными иллюстрациями, напечатанные на глянцевой бумаге; и «чтиво» — огромное количество недорогих изданий, обычно небрежно оформленных, напечатанных на дешевой бумаге низкого качества. Существовало несколько сотен наименований таких журналов. В одних публиковали ковбойские истории, в других — приключенческие рассказы, в третьих — пиратские и военные рассказы, в четвертых — детективы, в пятых — любовные романы и тому подобное. В большинстве своем эти издания располагали весьма скудными средствами и авторам платили мало, но зато они предоставляли сочинителям коротких рассказов достаточно широкую возможность для публикации. Действительно, с тех пор как снизились тиражи таких журналов, искусство короткого рассказа в Америке постепенно забывается.

Редакторы требовали от авторов неукоснительного исполнения определенных правил и запретов и тем самым оказывали существенное влияние на стиль и содержание тех произведений, которые им присылали. Каков же был круг потребителей «чтива»? Какие ограничения налагались на писателей, стремящихся продать свои сочинения?

Журналы 1930-х годов были рассчитаны в основном на мужскую аудиторию. В напечатанных там историях события обычно развивались стремительно, главными героями выступали противоречивые натуры, стиль был прост и лаконичен. Требование стремительного развития действия достигало апогея, когда молодым авторам советовали «убить шерифа в первом абзаце». Жестокость была вполне обычным, даже, можно сказать, неотъемлемым элементом рассказа. В таких историях, где основное внимание уделялось действию, описание характеров и сама личность героя оттеснялись на второй план. Рассказы писались с целью развлечь читателя, а не для того, чтобы отразить внутренний мир автора или облагородить души людей.

Запреты также были весьма строгими. Не допускалось использование «крепких» словечек. К примеру, «Черт подери!» заменялось более — приличным — выражением «Проклятие!», а «Приключенческий журнал», аристократ среди «дешевых журналов», печатал восклицание «Ей-богу!» как «Ей-…!».

Что касается секса, то истории подобного типа либо публиковались крайне редко, либо сразу отвергались. И хотя все же издавалось несколько скабрезных журналов, таких, как «Пикантные приключения», по сравнению с теми журналами, которые свободно лежат на прилавках в наше время, они выглядят как сама невинность. Во всех остальных изданиях допускался лишь легкий намек на секс в самом конце рассказа, когда главный герой добивался благосклонности какой-нибудь хорошенькой девицы, но о развитии их дальнейших отношений, разумеется, не упоминалось вовсе. Так как все рассказы о Конане, кроме одного, были напечатаны в «Сверхъестественных историях», читателям следует помнить об этих суровых правилах и не удивляться отсутствию особой чувственности у героев Говарда.

Представляется любопытным, что запрет на описание сексуальных сцен в определенном смысле помогал автору, пытающемуся создать образ эпического героя. Откровенные чувственные моменты только разрушили бы магию образов короля Артура, Одиссея, Зигфрида или Конана. Подробное описание бесчисленных постельных сцен уменьшает значимость личности главного героя, низводя его до уровня простого смертного.