Я больше не спала, но молчала, а голос уриска перерос в жалобные рыдания, и я видела свои печальные воспоминания, парад потерь и горя от маленьких из детства – потерянная любимая игрушка, обидные слова друга – до смертей родных. Я вспомнила о хорошем атамане Среброводья и его смелой жене. Я думала о людях, погибших при Сборе в Темноводье и сотнях других похожих поселениях. Рыдания продолжались, а я оказалась близкой к отчаянию. Путь был длинным. Я не знала, существует ли место, о котором говорил Фаррал. Мне нужно пересечь горы, а листья уже стали красными и золотыми. Я была девочкой, как и говорил добрый народец. Это было глупо. И невозможно…

Слезы застилали глаза, они капали на шерсть накидки Флинта, и я вдруг спохватилась. Нужно продержаться до рассвета. По сказкам уриск затихал, когда вставало солнце. Держись. Молчи. И, вспоминая ужасную ночь, когда Силовики пришли в дом бабушки, я думала: «А ты умелый». Вдыхая запах накидки, я заставляла себя думать о Флинте, внезапном спасителе. Я не знала его мотивов. Но он доказывал, что в Олбане еще существовала доброта.

Это хорошее воспоминание светило мне в одинокие часы ночи. Солнце взошло, и уриск замолчал. Встав, я обнаружила влажные следы вокруг меня. Каждый был похож на человеческий, но уже и со следами перепонок между тремя пальцами.

* * *

До восточного края Среброводья от Девичьих слез два дня пути. Местность стала пастбищем. За этими полями виднелись холмы, тропа вела к одинокому озеру, названному Скрытыми водами, местом темных воспоминаний. Там был бой, атаман против атамана, клан против клана, сын Олбана против сына Олбана. Многие погибли. Когда мы с отцом проходили там, направляясь в другую сторону, воздух был полон голосов, словно отряд мертвых воинов остался в каменистом озере, эхо голосов отражалось от камней. Я не хотела идти туда снова, но другого пути не было.

Я ждала под последними деревьями, пока сгустятся сумерки, изучая взглядом местность, думая об укрытии. Когда я решила, что достаточно темно, я пошла. Я двигалась, как тень, перебегая из одного укрытия в другое, и каждая частичка меня ожидала опасность. Скопление камней, каменная стена. Куча мусора, гора торфа. Огороженное пастбище, в котором кудахтали сонные куры, а коровы жевали сено, фермерский домик с огоньком за закрытыми ставнями. Если не так шагнуть, нападут псы. Я думала о яйцах, о ячменном хлебе, свежем молоке и масле. Я шла. Когда я прошла последнюю ферму, последний теплый огонек, последнюю блеющую во сне овцу, передо мной оказался холм в камнях, и я забралась в небольшую пещеру, устроившись там. Где-то неподалеку журчала вода. Если я правильно помнила, то этот ручей назывался Отток, и рядом с ним был проход к Скрытым водам. Отправлюсь на рассвете.

Земля была твердой. Я не могла спать. Холод пронзал меня, и даже толстая накидка Флинта не спасала. Я не могла развести костер, он будет маяком, покажет, где я. Тело болело. А еще со мной играло сознание. Я ничего не видела от доброго народца после той ночи споров о семи, хотя по пути вдоль Среброводья я чувствовала тихие шаги за спиной, но когда я оборачивалась, в лесу были лишь движущиеся тени. А здесь, в неуютном склоне холма, мне казалось, что за мной кто-то следит. Пару раз за ночь мне казалось, что журчание ручья скрывает голоса, и в потоке слов я понимала только «Нерин». Сверху летала сова, странно ухая. Печаль в ее крике призвала слезы.

«Хватит, - говорила я себе, зубы стучали от холода. – Никого здесь нет, а если и есть, ты не дашь им знать, что чувствуешь их. Спи, иначе не хватит сил идти утром», - но сон не шел.

После бесконечной ночи я встала с первыми лучами на покрытом облаками небе, и пошла к Скрытым водам. Словно кто-то ждал моего появления, ветер поднялся, и когда я пришла к вершине холма и пошла вниз к озеру, вода впереди стала бушующей и серой.