— Иван Трофимович, не торопитесь, — не выдержал Голиков. — Кто же этот спаситель, этот находчивый добрый дядя? Пора бы назвать его по фамилии, имени и отчеству.

— Что он слишком добрый — не поручусь. А зовут его Григорий. Так, во всяком случае, он представился. Больше о нем, как ни глупо в этом признаться, я и по сей день ничего не знаю.

— Значит, раньше вы с ним не были знакомы? — уточнил майор.

— Конечно, нет.

— Иван Трофимович, как вы считаете, убедительно звучит то, что вы мне сейчас рассказываете?

— И тем не менее, — горько усмехнулся Кормилин, — я говорю правду.

— Ну ладно, мы к этому еще вернемся. Гражданин Кормилин, почему незнакомый человек обратился именно к вам со своим сомнительным предложением?

— Понятия не имею. Поначалу меня самого занимал этот вопрос, а потом я об этом как-то и думать забыл.

— А о том, что вы просили Баринова помочь в получении паспорта Моисееву, вы тоже забыли?

Кормилин задумался. В его душе боролись противоречивые чувства.

— Вы бы сняли пальто, Иван Трофимович, — участливо сказал майор, — разговор нам предстоит долгий.

Кормилин повесил на вешалку у двери пальто и шапку, которую он до этого автоматически мял в руках. Возвратившись на место, он достал из сумки белый носовой платок, зачем-то вытер руки и небрежно скомкав платок, сунул его в боковой карман пиджака. Все это он проделал, стараясь не встречаться взглядом с Голиковым.

— Нет, не забыл, — наконец выдавил из себя Иван Трофимович, — хоть мне и стыдно теперь признаться, в прошлый раз я сказал неправду. Не хотел впутываться в совершенно не касающуюся меня историю.

— Значит, вы не отрицаете свою связь с Моисеевым? — оживился Голиков.

— Категорически отрицаю. В том-то все и дело, что я знать не знаю никакого Моисеева. А насчет паспорта я действительно обращался к Баринову — у него везде есть концы. — Кормилин обхватил руками голову. — Прямо какой-то заколдованный круг. Григорий попросил меня узнать, не может ли кто-нибудь из моих знакомых оказать содействие в этом вопросе.

«Основательно подготовился, — отметил про себя майор. — Хорошая «явка с повинной», ничего не скажешь».

— Хотя постойте! — Кормилин оторвал от лица ладони. — Григорий сам посоветовал мне обратиться именно к Баринову. Точно, так оно и было. Но откуда он мог знать…

— Эх, Иван Трофимович, — разочарованно произнес Голиков. — Я уже был склонен вам верить, а вы опять переводите стрелку на гипотетического Григория. Григорий для меня пока миф, абстракция, а вы здесь — осязаемый живой человек, подозреваемый в преступной деятельности. И судить в первую очередь будут вас.

— Да, — горестно кивнул Кормилин, — знал я, знал, что каждое мое слово будет истолковано превратно.