— Повадки, однако, у него были волчьи, — заметил Железнов. — Под стать разыскиваемому Бороховичу.

— Остаются трое: Эльяков, Баринов и Кормилин. — Голиков говорил негромко, но каждое его слово гулко отдавалось в просторном кабинете. — Георгий Никодимович Эльяков, завателье № 3, в определенной мере подходит на роль организатора. Хитер, самолюбив, самоуверен, пренебрежительно относится к моральным устоям общества. Сумел наладить производство и сбыт левой продукции. В ночь убийства Моисеева на квартире Кормилина отсутствовал. Знал, где Баринов ставит машину. Его алиби, как выяснил следователь Тимошкин, не подтвердилось: родственники приезжали к Эльякову не восемнадцатого, а двадцатого октября.

— И не вечером, а днем, — добавил старший лейтенант.

— Следующая «кандидатура» — Кормилин. Признаюсь, Ивану Трофимовичу я отводил роль организатора. Эту уверенность сильно поколебал, чтобы не сказать перечеркнул, добровольный приход Кормилина. Замдиректора фабрики признался в том, в чем его трудно было уличить. В частности, он указал на свою связь с Саркисовым. Рассказ Ивана Трофимовича о том, что на него было совершено покушение, звучит достоверно и косвенно подтверждается показаниями соседки Кормилина. Не правда ли, знакомый почерк? — майор оглядел присутствующих. — Человека пытались убрать в тот момент, когда он готов был сделать признание.

Баринов. Портретист спецкомбината жил на широкую ногу. Шикарная квартира, новенькие «Жигули», частые ужины в ресторанах. Николай Михайлович намекает на постоянные карточные выигрыши и «подарки» от благодарных клиентов. Не знаю. — Голиков вдруг припомнил Карташевского. — Один мой подопечный говорил: «С игры еще никто не раскрутился — как приходит, так и уходит. Только чужие берешь на время, а свои отдаешь насовсем. Делом надо заниматься, делом!». Так вот, «деловыми» качествами Баринов обладает в полной мере. Единственное, что свидетельствует в его пользу, — расчетливый преступник не стал бы использовать свою машину. Плюс презумпция невиновности — конкретно предъявить Баринову нам в общем-то нечего. Алиби в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое у него, как, впрочем, и у Кормилина, твердое.

— Да-да, — подтвердил Тимошкин. — Я допрашивал их партнеров. И Коржов, и Гонтовой категоричны — ночью никто из квартиры не отлучался.

— Конечно, я могу ошибиться, — продолжил майор. — Возможно, Баринов вообще не имеет никакого отношения к делу. Не исключен и следующий вариант: Николай Михайлович стал, если можно так выразиться, невольным организатором. Допустим, тот, кто воспользовался его «Жигулями», шантажируя Баринова, заставил его подыскать для своих целей нужного человека, скажем, того же Саркисова. Между прочим, Кормилин утверждает, что Саркисов посоветовал ему обратиться по поводу паспорта именно к Баринову.

— Ну, это уже, знаете, ли, из области ненаучной фантастики, — хмыкнул Струков. — Прямо какие-то шпионские страсти.

— А дело у нас действительно неординарное, — спокойно произнес майор. — Из тех дел, за которые скорее зарабатывают выговор с занесением, чем внеочередное звание.