– А это кто? – наконец шепотом спросил Виталий.

И мне не пришло в голову ничего лучше, как ответить:

– Это совсем не то, о чем ты подумал.

– Теоретик, да ни о чем я не думал! Я тебе что, жена?! Твоя жизнь – твои правила, – фыркнул он, случайно или намеренно утешив слегка измененным лозунгом, под которым прошла первая манифестация представителей ЛГБТ.

Следом фыркнул я, подумав, как попрошу его: «Ты только ничего Лере не говори!» Затем снова, живо представив его рассказ, когда он вернется к нашим: «Думал, застану нашего Теоретика в застенках, прикованного ржавыми цепями к стене. Всего измученного пытками, но не сломленного, и все с таким же огненным взором: врете, окаянные перквизиторы, не одолеть вам меня!» – «А он?» – «Когда пробрался в его апартаменты, Теоретик как раз на какой-то красотке пыхтел. А она кричит ему: «Так мне и надо, проклятой перквизиторше!» Едва уломал со мной поговорить, за ноги с нее пришлось стаскивать…»

– Чего расфыркался?

– Виталик, – как можно мягче сказал я. – Ты слишком-то не борзей!

– А то что, тревогу поднимешь? – ехидно спросил он.

Мне только и оставалось, что восхищенно покрутить головой. И еще подумать: «Вряд ли меня хватило бы на то, чтобы полезть в самое логово. Ну разве ради Валерии».

– Как там наши?

– В Центре сидят и ждут непонятно чего. Пара стычек произошла, но без особого энтузиазма с обеих сторон.

– Легко сюда проник?

Стемнело часа три назад, не больше. Нет, какой же все-таки рисковый парень!

– Ну как легко? Где ползком, где бегом, а кое-где и затаиться пришлось. И парочку этих уродов по дороге шлепнуть, где без этого было не обойтись. Я с прошлой ночи здесь. Но сразу лезть к тебе не стал, отсиделся в замке.

– В замке?!

– Ну да.

– А где именно?

Я провел в нем полдня. И надо же такому случиться, не встретились. Иначе поговорили бы совсем в иной обстановке. Не едва слышным шепотом, замолкая каждый раз, когда Лариса шевелилась во сне или когда ее дыхание переставало быть слышным.

– На угловой башне, которая ближе всего отсюда. Поначалу там укрылся, чтобы не заметили. Затем, когда день настал, смотрю, никто в замок даже не заглядывает. Разве что какой-то обмылок в нем долго шарился, но точно не меня искал.

Пришлось фыркнуть в очередной раз, потому что речь явно шла обо мне.

– Это я и был. А за обмылка ответишь. Но как-нибудь потом.

– Договорились.

– Ну а дальше-то что было?

– Дальше тебя увидел. Проследил сверху, где обитаешь, а затем ты в окне мелькнул.

Мы сидели с ним на полу, под тем самым окном, через которое он меня и увидел. Тут не ошибешься, ибо оно единственное. И благо, что на ночь я его распахнул.

– Теоретик, пожрать что-нибудь есть?

– Держи. – И протянул ему единственное, что было из съестного – початую плитку ореховой халвы: с ужина прихватил. Да и какой смысл держать в комнате продукты? Стоит только открыть дверь и пройти несколько метров по коридору, как окажешься в столовой, где всегда кто-нибудь дежурит. Нет, не из перквизиторов – из пленниц. Они-то и накормят, если не захочется чего-нибудь еще.

– Хорошо устроился! – откусив кусок и замычав от удовольствия, Виталий покосился в сторону кровати.

– Говорю же, ничего у меня с ней не было. Приставили. Прогонять, что ли? – Мои слова прозвучали оправданием, чего страшно не люблю делать.