Пока Элеонора шествовала к своему столу, в зале на некоторое время наступила тишина. Умолкли все, в том числе и женщины, которые смотрелись теперь на ее фоне как блеклые мотыльки рядом с яркой тропической бабочкой.

— Давай выпьем, — предложил я Грише. — Что-то настроения совсем нет.

— Вот это уже по-нашему! — обрадовался он. — Теоретик, ты, если что, не стесняйся. Есть желание — наберись до соплей, ничего страшного в этом нет. Донесем до базы, здесь не бросим. И в обиду никому не дадим: ты же теперь не кто-нибудь, а человек Грека! Нас здесь уважают, будь уверен! Так что вперед! Помнится, когда я только сюда попал, неделю в себя прийти не мог. Только это и помогло, — звонко щелкнул он ногтем по стакану.

Не обращаясь уже к чужой помощи, он наполнил его сам, на этот раз примерно до половины. Тем временем Элеонора с подругами уселась за стол, и в зале снова стало шумно: каждый продолжил делать то, для чего он, собственно, сюда и пришел.

Я оглядел наш стол. Гудрон что-то рассказывал Греку, и тот внимательно слушал. Слава Проф и Янис тоже нашли тему для разговора.

— А как Гудрон к Греку попал? — поинтересовался я у Гриши. Все-таки тип довольно специфичный.

— Ты не смотри, что он весь в наколках. Гудрон тоже из бывших вояк, — пояснил он. — И тоже из спецуры. Когда-то он был при погонах со звездочками.

— А потом что, в криминалитет подался?

— Ну не совсем чтобы так… Жизнь, она сложная штука, — произнес Сноуден сентенцию, с которой невозможно не согласиться. — Там другая история получилась. Короче, полез он на улице какую-то девушку от абреков защищать. И закончилось дело увечьями, а один из них даже зажмурился. Вот за это ему срок и дали. Причем на полную катушку по статье. Ну а в тюрьме жизнь своя. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, и потому пришлось ему принять местный. Это только в кино все так просто. Ну а по какой причине он здесь оказался, ты у него уже сам спрашивай. Только лучше не надо: не любят тут, когда им в душу лезут.

— Ну а ты раньше чем занимался?

— В одном оружейном конструкторском бюро работал. Слесарем. Ты бы только знал, сколько через мои руки образцов оружия со всего мира прошло! Так что я всем этим инженерам-конструкторам еще и фору дам! Правда, не в том смысле, чтобы что-то новое придумать, а в устройствах. Они, бывало, ко мне за консультациями в очередь собирались.

Гришу наконец-то одолел хмель, и язык у него начал заплетаться.

— А Слава Проф? Что-то он слишком молод для профессора.

— А он и не профессор. Это его так прозвали за то, что он любую вещь объяснить может. Особенно как устроено здесь. — Гриша похлопал себя ладонью по голове. — Слава аспирантуру то ли закончил, то ли вот-вот закончить ее должен был, но угодил сюда.

Слово «аспирантура» далось ему с огромным трудом, за два раза. Но когда наша компания дружно встала, чтобы покурить на свежем воздухе, он пошел вслед за всеми даже не пошатываясь. Еще и умудрился рассказать мне по дороге, что Шах не выносит запаха табачного дыма. И потому даже в его отсутствие в кафешантане курить никто и пытается. Или пытается, но тут же оказывается на улице.

Место для курения находилось на заднем дворе. Большая беседка с расположенными по периметру скамьями, струганая древесина которых не успела еще потемнеть. Кровля, поддерживаемая несколькими резными столбами, закрывала ее полностью на случай дождя.