Голубой силуэт на экране повыше перехватил мое внимание. Дана Таллок шла по площади возле Саусваркского собора.

Если Джосбери заинтересуется моей персоной лишь поверхностно, то без труда узнает, что я пришла в полицию в двадцать шесть лет, три с лишним года назад, после непродолжительного пребывания в резерве ВВС. Что оценки я получала хорошие, училась на юридическом в свободное от работы время, а на курсы меня приняли с первой же попытки.

Если он получит доступ к моему личному делу — маловероятно, но вдруг, — то выяснит, что я изучала юриспруденцию в университете Ланкастера, но бросила на втором курсе. В пятнадцать лет меня поймали на улице с недокуренным косяком в кармане, но ограничились выговором, а через год я угодила в больницу, перебрав «фэнтези» в ночном клубе. Когда меня выписывали, то сделали второе предупреждение.

Таллок скрылась в дверях собора. Я встала, поблагодарила обоих операторов и вышла из комнаты.

А если Джосбери поднатужится, то узнает и следующее: родилась я в Шропшире, отца не знала, воспитывали нас с братом бабушка и дедушка, а иной раз, когда наша несовершеннолетняя мать-наркоманка не справлялась с родительскими обязанностями, нас отправляли и в приют. После того как бабушка с дедушкой умерли, у меня начались проблемы с наркотиками, и я несколько лет бродяжничала и жила где придется. Возможно, ему будет небезынтересен и тот факт, что брат мой живет в Канаде и мы с ним уже несколько лет не разговаривали.

Вот, кажется, и все. Надеюсь, что все.

25

В соборе уже готовились к закрытию. Пожилой дьячок, растопырив пальцы, показал обе кисти, прежде чем улыбнуться и пустить меня внутрь: мне дали десять минут.

Таллок сидела прямо перед алтарем, уставившись невидящим взглядом в громадный витраж по центру. Мои шаги она, должно быть, услышала, но оставалась неподвижной, как иконы на стенах. Я хотела было уйти, но передумала и тихо окликнула:

— Мэм…

Она вздрогнула, будто ее разбудили.

— Что ты здесь делаешь?

Хороший вопрос.

— Извините. Я просто увидела, как вы вошли, и… — Я замолчала, так как и сама не знала, зачем пошла следом.

— И тебе стало интересно, почему я торчу в церкви, а не патрулирую улицы? — Она снова отвернулась к витражу. — Громкий вышел бы заголовок, правда? «Следователь молится, пока маньяк наносит новый удар».

Я не смогла ответить: слишком уж ее слова походили на мои мысли.

— Ты опоздала к вечерне, — сказала она немного погодя.

— Да я не то чтобы воцерковленная.

— Я тоже раньше не была. А сейчас все готова отдать, лишь бы убедиться, что там, наверху, кто-то таки есть. Что все это не просто так.

Я об этом никогда не задумывалась и не хотела начинать сейчас.

Таллок привстала и отодвинулась, не оставляя мне выбора. Пришлось присесть рядом. И ждать.

— Я знаю, что это ты была в туалете пару дней назад, — тихо сказала она.

— Простите, я не хотела лезть не в свои дела.

Ответа не последовало. Я легонько покачала носком подушечку для коленопреклонения, висевшую на крючке.

— Я подумала, может, вы съели что-то…

И замолчала. На самом-то деле ни о чем таком я не подумала, а эту женщину на мякине не проведешь.

— Да что бы я ни ела, результат один и тот же. Я не могу есть, Лэйси.

Я отвела взгляд. С моей фигурой в общество по борьбе с ожирением и на порог бы не пустили, но по сравнению с Таллок я казалась толстухой.

— У меня еще в школе началось расстройство питания.