Тогда я сказал:

— Скорее всего, он где-то здесь, поблизости. Пень, должно быть, успел выкинуть его, прежде, чем вы добрались до них.

Питерсон подозвал одного из патрульных в полицейской форме и дал ему указания, что искать. Еще минуты полторы ушли на поиски. Когда же находку предъявили Пню Кори, тот, как водится, изобразил на лице величайшее изумление.

— А это что за фигня? — поинтересовался он.

Лейтенант Питерсон молча прикрутил “фигню” на ствол пистолета, недавно отобранного лично им у Пня Кори.

— Ну надо же, а сам бы я никогда не догадался, — сказал Пень, расплываясь в ухмылке, снова демонстрируя нам солидную дыру на месте отстутсвующего зуба.

Я шагнул к нему.

— Слушай, Пень, — сказал я. — Думаю, тебе давно пора выбить зуб и с другой стороны. В интересах гармонии, симметрии и красоты…

Лейтенант Питерсон обеими руками схватил меня за кулак.

— Спокойно, Скотт. Ты же не хочешь, чтобы всех нас засадили в тюрягу?

— Да, точно, — согласился я. — Что ж, хоть Бинго по морде успел врезать. — Я немного помолчал. — Надеюсь, он не настрочит жалобу. Хотя, черт с ними! Позволь мне дать по зубам Пню, и пусть потом оба жалуются.

— Веди себя прилично, Скотт, — устало сказал он. — Неприятностей у нас и без тебя хватает. Договорились?

— Ладно, — вздохнул я. — Да, так вот как это было.

Я рассказал ему, а затем проследовал вместе с шайкой в тюрьму Голливуда и повторил свою историю специально для стенографистки. Подписал заявление, произнес нравоучительную речь на пять минут и отбыл. По моим расчетам, из тюрьмы я вышел всего за полчаса до того, как из неё выпустят Пня Кори, Малютку Фила и Бинго.

Но даже получаса, думал я, должно хватить, чтобы добраться до Джимми Вайолета и его заповедника непуганого хулиганья, прежде, чем его подручные окажутся на свободе.

На протяжении всего пути я с беспокойством размышлял о хитросплетении обстоятельств и событий, и о том, что этот узел стал куда более запутанным после того, как Бинго Кестел подсел ко мне в машину близ отеля “Беверли-Хиллс”.

И не то чтобы я был не знаком с повадками шпаны. Напротив, в связи с тем, что мой бизнес имеет самое непосредственное отношение к преступлениям и приступникам, к закону и к тем, кто его нарушает, не проходит и дня, чтобы мне не приходилось так или иначе иметь дело с жуликами всех мастей, в том числе и с бывшими, с бандитами, не выпускающими из рук оружия и громилами-“качками”. Но я так и не смог припомнить ни единого повода, в связи с которым Джимми Вайолет вдруг ни с того ни с сего стал бы интересоваться мной.

Именно эта внезапность и смущала меня.

За последний месяц у меня не было ни одного дела, которое даже при наличии богатого воображения, можно было считать затрагивающим сферы влияния Джимми Вайолета, круг интересов которого сводился в основном к таким деловым начинаниям, как игорные заведения, рэкет, проституция и “легальные” инвестиции, посредством которых он отмывал левые деньги. А единственным делом, над которым я работал в настоящее время было то расследование, ради которого меня и наняла миссис Холстед.

Любая взаимосвязь между Холстедами и Джимми Вайолетом представлялась мне маловероятной. Но меня заинтриговала сама последовательность событий. Я согласился взяться за дело Холстеда вчера поздно вечером, а парни Джимми прихватили меня сегодня с утра, назадолго до полудня. Странное совпадение. Тем более, что ко всякого рода совпадениям сам я отношусь весьма и весьма настороженно.

Когда я говорил с Бинго об озере Джимми Вайолета, то это не было простой игрой слов.