— Но он же должен быть, — сказал Прабир, — только у меня в яичках, ведь так? Я имею в виду, что его промотор включает его только во время мейоза, так зачем ему внедряться куда-то еще?

Машина зажужжала. Мадхузре подняла голову и ободряюще сказала:

— Я надеюсь, что он еще даже не закрепился там. Мы, вероятно, никогда не узнаем, как ген попал к тебе в кровь, но уж точно не от другого млекопитающего, так что его предыдущий опыт мало применим. В новой среде ничего с первого раза не срабатывает.

— Ты, похоже, не веришь в теорию Фуртадо?

— Нет, — ответила она категорически и засмеялась.

Прабир не возражал — пусть придумывает собственные объяснения. Ему не хотелось, чтобы она сорвалась, не хотелось подорвать ее доверие. Она отследит ген в его теле и они уничтожат его. Как бы он ни действовал и что бы ни делал.

Когда солнце разогнало сумрак над водой, в пределах видимости не оказалось земли, хотя Прабир все еще мог разглядеть в бинокль пик Теранезии к западу от них. Но впереди было лишь море. Им не попасть на Ямдена до полуночи.

— Первые результаты, — сказала Мадхузре. — Ты готов?

— Ага.

— Ген Сан-Паулу внедрился в стволовые сперматогенные клетки вместе с обычным промотором.

Прабир согласно кивнул. Хотя он был готов к такому, но все равно почувствовал себя хуже, хотя трансплантат все еще может полностью избавить его от гена.

— Но он также присутствует в кожных стволовых клетках. С другим промотором.

— В моей коже? — Он был больше удивлен, чем взволнован. — Почему?

— Я не знаю, — покачала головой Мадхузре.

Прабир посмотрел на свои руки и ноги — они казались совершенно нормальными. Он задрал футболку. На животе обнаружились пупурно-черное глянцевое пятно размером с большую монету. Он осторожно дотронулся до него. Поверхность по ощущениям была такой же, как всегда, но когда он надавил достаточно сильно, чтобы прощупать, что под ней, то, вместо обычной упругости кожи почувствовал твердый, как кость, объект.

— Это что-то твердое. Похоже на опухоль. — Он онемел от отвращения. — Ты сможешь ее вырезать? Пожалуйста?

— Сохраняй спокойствие, — сказала Мадхузре.

Прабир снял жилет и стащил футболку, едва не выдернув катетер. На груди обнаружилось еще два пятна. Он повернулся, чтобы Мадхузре могла видеть его спину.

— Еще пять, — объявила она. — Примерно такого же размера.

— Ты можешь обезболить меня транквилизатором, — умолял он. — Они не очень глубоко. Я потеряю не много крови.

Ген все равно останется у него в организме, но Прабиру было плевать. Он хотел удалить его видимые, ощутимые признаки.

— Они причиняют тебе боль? Жжение? Они могут оказаться доброкачественными.

— Доброкачественными?

Мадхузре подняла руки, умоляя его оставаться хладнокровным.

— Раз нет боли и кровотечения, то они просто могут заменять обычную кожу, вместо того, чтобы вторгаться в другие ткани. А раз нет воспаления, то они, по крайней мере, не провоцируют автоиммунную реакцию.

Прабир сделал несколько глубоких вздохов. Лучше иметь дело со шрапнелью, чем с этим.

— Нет боли, — сказал он. — Нет воспаления.

— Хорошо. Я синтезирую блокатор фактора роста, настроенный на рецепторы клеток, которые выражаются. Это должно будет, по крайней мере, остановить дальнейший рост.