|
Она успела взглянуть в глаза Дайсона. Он уже был не просто мишенью. Он был человеком. Таким же, как она. Оказалось, что Саре для убийства необходимо то, чего не нужно Терминатору. Ненависть. Ненависть к человеку, которого она совсем не знала. Моргнув, Сара быстро смахнула рукой со лба пот и снова сжала кольт. Он дрожал в ее руке. Она перевела взгляд с Дайсона на Тариссу, потом на Блайт и Денни. Семья… Они трепещут от ужаса, страшась за свою судьбу. А она их палач. Сара хватила ртом воздуха, и каждый ее мускул напрягся перед выстрелом. Но палец, лежавший на спусковом крючке, не пошевелился. Ее воля вдруг ослабла, горячая кровь остыла, и Сара оказалась совершенно беспомощной. Медленно-медленно она опустила оружие. Все было кончено. У нее внезапно иссякли силы, и она слабо взмахнула рукой, сделав какой-то странный жест. Что-то вроде «оставайтесь на месте, не двигайтесь». Словно стоит им пошевелиться – и хрупкое равновесие нарушится. Сара попятилась. Ей не хватало воздуха. Казалось, она испугалась того, что чуть было не натворила. Наткнувшись на стену, сползла вниз и опустилась на колени. Кольт выскользнул из ее пальцев и упал на ковер. Сара прижалась щекой к стене. Теперь на самом деле все кончено. И она ничего не может поделать. Ничего… Парадная дверь распахнулась, и в дом вошел Терминатор. Джон шел сзади, цепляясь за его рукав. Он мигом понял, что произошло. Сара, пистолет, рыдающая семья… Джон подошел к матери, а Терминатор склонился над Дайсоном и принялся осматривать его плечо. По щекам Сары катились слезы. А ведь ей казалось, что она давно утратила способность плакать. Джон нерешительно дотронулся до ее руки. – Мама! С тобой все в порядке? – Я не смогла… О, Господи! – она будто впервые заметила, что Джон рядом. – Ты… пришел, чтобы… остановить меня? Джон кивнул, ожидая, что мать разразится неистовой речью. Начнет рассуждать о том, что он важен для будущего и поэтому не смеет рисковать… К его удивлению, она обняла его за плечи и крепко прижала к себе. Из ее груди вырвались громкие рыдания. Джон обнял мать за шею, а она сотрясалась в рыданиях и прижимала его к себе. Джон мечтал об этом всю жизнь. Ради этого он и жил. И теперь слезы жгли ему глаза, перехватило горло, и он с трудом мог говорить. – Все хорошо, мама. Все будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем. Она прошептала ему на ухо: – Я люблю тебя, Джон. И всегда любила. Его сердце бешено заколотилось, он поцеловал мать в зардевшуюся щеку. – Я знаю, мама. Я знаю. Тарисса ошеломленно глядела на эту странную сцену Кровь на стенах, плачущие дети, женщина и мальчик, которые рыдают, припав друг к другу, и рослый мужчина, молча разрывающий окровавленную рубашку ее мужа и осматривающий рану с таким видом, будто он знал все это наперед. Мужчина повернулся к ней и спокойно произнес: – Рана чистая. Кость не раздроблена. Если зажать рану, то кровотечение уменьшится. «Чудесно», – подумала ошарашенная жена, а мужчина взял ее руки и крепко прижал их к ране. – У вас есть бинты? Теперь Дайсон ощутил боль – сильными толчками она распространялась по всему телу. |
