Немного помолчав, граф добавил:

— А теперь мне нужно ехать в поместье, чтобы объявить об изменившемся положении вещей.

После короткой паузы он счел необходимым уточнить еще некоторые вопросы, касающиеся предстоящего бракосочетания:

— Надеюсь, мы обойдемся без ненужных ритуалов? Я имею в виду праздник… и все такое…

— Никакого праздника! — резко ответил лорд. — Не вижу надобности оповещать всех и вся о чисто семейном решении.

Слова лорда удивили графа, что, по всей видимости, отразилось у него на лице.

Сделав минутную паузу, лорд продолжал:

— Соседские поместья и так полны слухов о непристойном поведении вашего дяди. К тому же я считаю, что этим людям совсем ни к чему знать о вашей женитьбе на моей дочери. Тем более что женитесь вы сугубо по причине отсутствия других шансов хоть как-то поправить положение дел в замке. Зачем же шокировать население?

Графу тоже не улыбалась перспектива шокировать кого бы то ни было. Он понимал, что их свадьба, скороспелая до неприличия, и без того вызовет в округе немало кривотолков, когда слухи о ней достигнут любопытных ушей.

А впрочем, не все ли равно, что думают люди? К чему волноваться о том, что происходит в чужой душе?..

В этот момент юношу почему-то посетил образ горячо любимого отца. Хорошо, что ему не довелось дожить до этого дня…

Он бы так разволновался, что начал бы отговаривать сына от решительного шага, доказывая тем самым, что нищета лучше неволи.

«Да, отец, ты прав, — думал граф, отъезжая от Уоттон-Холла. — Ты прав, нет ничего хуже неволи. Но разве могу я поступить иначе?»

Юноша прекрасно осознавал, что его принудили, вырвали согласие на брак грязным шантажом.

До конца своих дней он не сможет простить себе этого шага, и никакое понимание неизбежности не в силах изгладить боль.

Впереди у него два дня свободы. Всего два дня, долгих и коротких одновременно. Двух дней вполне достаточно, чтобы набраться храбрости и сказать лорду Фрезеру, что он обойдется без его корыстной помощи. Два дня…

Граф, однако, понимал, что дело тут не только в храбрости, и первая же протекающая крыша жалкого деревенского домишки убедила его в правильности принятого им решения.

— Поезжай-ка в таверну «Лиса и гуси», — отдал распоряжение Уиксу граф.

Чуть поодаль находилась симпатичная маленькая таверна, выкрашенная в белый цвет и безмятежно утопавшая в деревенской зелени в ожидании посетителей.

Впрочем, те обычно не заставляли себя долго ждать — уже на протяжении многих лет таверна являлась излюбленным местом здешних жителей.

Дня не проходило, чтобы, возвращаясь с полей, они обошли стороной ее гостеприимные стены: там их встречал всегда приветливый Джо Хиггинс, и там же их дожидался излюбленный стаканчик имбирного эля.

Так было когда-то, а сейчас… Кто знает, что с тех пор изменилось?..

Граф огляделся. Все та же яркая зелень травы и деревьев, только вот серые утки уже не плавают по зеркальной поверхности пруда.

Должно быть, изголодавшиеся работники изловили бедняжек и приготовили себе из них обед.

Напротив таверны граф заметил троих пожилых мужчин, сидевших на грубо сколоченных деревянных скамейках.

Перед скамейками стоял покосившийся столик, предназначавшийся, очевидно, для кружек с пивом.

Сегодня столик пустовал, мужчины уныло сгорбились: курить было нечего; элем, видимо, здесь тоже давно не пахло.

Граф подумал, что и сами-то посетители захаживают сюда просто в силу старой привычки.

Ладно… Хорошо хоть «Лиса и гуси» на своем привычном месте…

Повозка, запряженная лошадьми, подкатила к таверне, и трое праздных наблюдателей с удивлением воззрились на выходящего из нее графа.