— Сейчас поймешь. Я происхожу из старинного и очень знатного рода. Албанские князья всегда были и до сих пор остаются подлинными хозяевами страны. Кроме того, я настоящий мусульманин, приверженец веры, не то что другие лицемеры, которые на словах, из корыстных интересов, объявляют себя правоверными, а на деле поклоняются Христу. Турецкое завоевание хотя и разрушило наше национальное единство, но не изменило ни наш характер, ни наши обычаи, ни нашу сплоченность. Разделив на куски нашу землю, вы не смогли разъединить наши души!

Паша терпеливо слушал патетическую речь Марко и старался понять, куда тот клонит. Бей с воодушевлением продолжал:

— Если от Албании не останется ничего, кроме названия, то я становлюсь лишь князем без княжества, сеньором без удела, генералом без армии, так как все привилегии, которые вы, словно кость, бросаете нам: право носить титул бея, право иметь свой штандарт, право собирать налоги, — лично я ни во что не ставлю…

— Чего же ты, собственно, хочешь? — прервал его губернатор.

— Я хотел бы, чтобы Албания оставалась провинцией Оттоманской империи, но со своими законами и обычаями, со своей собственной территорией, нечто вроде вице-королевства, во главе которого стоял бы энергичный и популярный в народе человек, и чтобы она стала одной из самых прекрасных жемчужин в имперской короне! Умный правитель, хорошо понимающий беды и чаяния народа, сумел бы освободить нашу мусульманскую страну от неверных славян с их православными сектами, которые лишь привносят в нашу жизнь элементы раздора. Они заклятые враги нашей веры и способствуют ее разрушению. Следовательно, их нужно уничтожить! Пусть даже прольются реки крови! Цель оправдывает средства! И тогда обновленная, единая, крепкая Албания с ее реками, горами, лесами станет неприступной крепостью ислама среди небольших славянских княжеств, что изнутри подтачивают Турецкую империю!

— О чем именно ты просишь? — повторил свой вопрос губернатор.

— Я желал бы стать этим вице-королем или, во всяком случае, албанским вали!

— У тебя неплохой аппетит. — Паша засмеялся.

— Мой аппетит соответствует моим амбициям, моим достоинствам, а главное, моим средствам!

— Но зачем же ты, только что объявивший себя бунтовщиком, рассказываешь все это мне, главному правителю вилайета, в чьи обязанности входит арестовать тебя?

— Потому что твоя власть при дворе султана велика, потому что ты близкий друг великого визиря Мурада, и он ни в чем не может отказать тебе.

— Так ты рассчитывал на меня, чтобы…

— Чтобы меня назначили правителем какого-нибудь вилайета в Албании. Для начала мне нужен высокий титул, а потом я сам добьюсь всего остального.

— А если бы я не согласился?

— Ты согласишься, потому что ты беден и потому что в этом мире все покупается.

— Тебе не повезло. Хоть я действительно беден, но совестью своей не торгую!

— Посмотрим, — уверенно возразил Марко. — А если я предложу тебе, скажем, две тысячи кошельков с золотом — это почти двести тридцать тысяч франков.

— Нет!

— Четыре тысячи!

— Нет!

— Восемь тысяч кошельков — девятьсот тысяч, почти миллион франков через сорок восемь часов?!

— Ни десять, ни даже сто тысяч кошельков!

— Это твое последнее слово, паша?

— Нет! Моим последним словом будет приказ офицеру стражи немедленно арестовать тебя. Ты предстанешь перед военным судом и будешь приговорен к расстрелу!

Пока паша произносил грозные слова, бей взглянул в окно. На площади остановился крестьянский обоз.