Лайналы похитили его из каторжного госпиталя сразу после того, как медики извлекли тело Холаро, то есть Несгибаемого, из медицинского аппарата полностью исцелённым от всех последствий очередных пыток, которым его подвергли за то, что этот проклятый русский организовал очередной мятеж. Лучшие умы Товало очень долго бились над тем, как заставить Холаро если не смириться, то хотя бы превратить его в овощ, но раз за разом терпели очередной крах. Какое-то время они ещё могли подавлять его сознание наркотиками, но как только отправляли его в рудники, он восстанавливался уже буквально через несколько недель, а если умудрялся раздобыть спиртного, то и вовсе через шесть, семь суток и снова брался за своё и с какой-то совершенно невероятной изощрённостью устраивал очередной мятеж или в крайнем случае крупную диверсию.

Высшие должностные чины соответствующих ведомств в администрации империи Эгерта Товало уже не раз поговаривали о том, что Холаро нужно просто устранить физически, но у них всегда находились оппоненты. На упрямом русском их учёные уже наработали такие методики подавления личности, которые со стопроцентной надёжностью оказывали своё воздействие на кого угодно, кроме капитана Бабича. Им возражали, говоря о том, что из-за проклятого Холаро уже сошло с ума несколько сотен хо и что он одним только своим взглядом, полным ненависти и злобы, способен деморализовать целую дивизию прекрасно вымуштрованных охранников, а с его появлением на любой каторге, где твёрдо встали на путь исправления тысячи преступников, тотчас начинались бунты и восстания. Холаро к их ужасу умудрялся склонить к мятежу даже таруба, в преданности которых до этого никто не сомневался, что было самым неприятным.

Ещё одной неприятностью было то, что было очень трудно найти бригаду следователей, согласных применять меры физического воздействия против легендарного Холаро. Хотя он и имел всего лишь несколько пониженный болевой барьер и уже довольно скоро превращался в вопящий кусок мяса, но вскоре переставал реагировать даже на самые жесткие, буквально калечащие тело методы истязаний и не издавал уже ни звука, но при этом так смотрел на следователей, что у тех всё валилось из рук. Кто-то даже всерьёз говорил о том, что специально для Холаро нужно создать машину пыток. Однако, это было отвергнуто всеми специалистами, поскольку никакая, даже самая совершенная машина пыток не была способно уловить тончайшие оттенки крика и понять, когда следователь достиг желаемого результата. Самым же непостижимым для всех специалистов было то, что Холаро был способен к агрессии даже будучи полностью искалеченным и как только у него появлялась такая возможность, моментально бросался на своих мучителей. По сравнению с этим меркло даже то, что после оказания ему медицинской помощи, проспав беспробудным сном трое, четверо суток, он в считанные часы, а порой даже минуты, восстанавливал полный контроль над своим телом и снова был готов к бою.

По мнению Валерия, который уже успел приспособиться к пыткам и уже не обращал на них особого внимания, считая их неизбежным злом своей новой профессии, — борца с Товало и всеми их приспешниками, лайналы что-то в нём всё-таки сломали, грубо вырвав его из спасительного сна и подняв на ноги. То, что они напичкали его какой-то химической гадостью, погрузившей на несколько месяцев в идиотскую эйфорию, было уже не в счёт по сравнению с этой глупостью. В виде мощнейшей отдачи он получил эти проклятые сны, которые вот уже невесть сколько времени не давали ему покоя. Самое же страшное заключалось в том, что он никак не мог этому сопротивляться и даже не мог заставить себя проснуться, а потому просыпался каждое утро весь в поту и если ему снились пытки, а именно они снились ему особенно часто, то ему приходилось несколько минут прилагать огромные усилия к тому, чтобы заставить тело повиноваться.