Она закусила губу, затем произнесла с вызовом:

– Мы были вместе. Лежали вместе, если выражаться культурно. Потом он ушел, и больше я его не видела.

На правом виске Гюнвальда Ларссона вздулась жила. Он обошел вокруг стола и сел. Ударил кулаком по столу с такой силой, что настенные часы остановились, по‑прежнему показывая неверное время.

– Что это еще за фокусы, черт возьми, – яростно произнес он. – Чего ты хочешь от меня? Чтобы я развесил объявления: полиция поставляет бесплатных шлюх, обращаться в бар «Амарант»? Какие у тебя часы приема? По понедельникам от девятнадцати до двадцати трех?

– Вот уж не ожидала такого косного, старомодного взгляда, – отпарировала она. – Мне двадцать пять лет, я незамужняя, бездетная и пока не спешу замуж.

– Двадцать пять?

– Незамужняя и бездетная, – повторила она. – Разве у меня нет права на личную жизнь?

– Почему же, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Лишь бы я не был в нее замешан.

– Пожалуй, это я могу тебе гарантировать.

Недовольный ее тоном, Гюнвальд Ларссон снова ударил кулаком по столу, на сей раз так сильно, что отдалось в локте. Он поморщился.

– Эти мне женщины‑легаши, которые ходят по барам и закадривают мужиков… А потом являются сюда и несут какую‑то чушь про датчан.

Он поглядел на вышедшие из строя настенные часы и на свой хронометр.

– Твой перерыв, наверно, кончился. Проваливай!

– Я ведь пришла сюда, чтобы вам немного помочь, – сказала она. – Да, видно, без толку.

– Видно, так.

– Значит, остальное можно не рассказывать?

– Я не увлекаюсь порнографией.

– Я тоже.

– О чем же тогда пойдет речь?

– Этот мужчина понравился мне, – сказала она. – Образованный, симпатичный и вообще ничего.

Она холодно посмотрела на Гюнвальда Ларссона и добавила:

– Очень даже ничего. Гюнвальд Ларссон молчал.

– И дней через десять я позвонила в гостиницу, которую он мне назвал.

– Вот как.

– Вот так. А там мне ответили, что постояльца с такой фамилией нет и никогда не было.

– Жутко интересно. Не иначе, он разъезжает по разным странам и проверяет сотрудниц полиции. Собирает материал для какого‑нибудь полового исследования. Потом тиснет бестселлер. Ты выговорила себе проценты с тиража?

– Ты просто невыносим.

– Ты так думаешь? – учтиво произнес Гюнвальд Ларссон.

– Как бы то ни было, вчера я встретила ту подругу. Она тоже разговаривала с ним перед тем, как мы поехали ко мне.

– И где же ты живешь?

– Карлавеген, двадцать семь.

– Спасибо. Запишу, если кто‑нибудь подарит мне на рождество адресную книжку.

Ее лицо стало злым. И упрямым.

– Да только ведь не подарят, – доверительно сообщил Гюнвальд Ларссон. – Я сам покупаю себе все рождественские подарки.

– Моя подруга несколько лет работала в Дании, и она говорит, что, если он датчанин, то из какого‑нибудь глухого угла. Потому что так говорили по‑датски в начале века.

– А твоей подруге сколько лет?

– Двадцать восемь.

– Какая у нее профессия?

– Она изучает северные языки в университете.

Гюнвальд Ларссон на многое смотрел пренебрежительно, в том числе и на университетское образование. Однако сейчас он призадумался.

– Продолжай, – велел он.

– Сегодня я зашла в отдел регистрации иностранцев и проверила.