С такими мыслями я дошёл до холла, где меня уже поджидал довольный мастер Креп.

— Ну как, Фиктор? — с ухмылкой поинтересовался он.

— Удовлетворительно, мастер Креп, — честно ответил я. — А сколько я…

— Заплачено, — буркнул цверг.

— Ну уж нет! — возмутился я. — Матер Креп, я вам ОЧЕНЬ благодарен. Но уж в борделе за себя платить позвольте мне самому!

— Ишь ты! — удивлённо пожевал он бородой. — Но вообще — верно. Позволяю, — с преувеличено-заносчивым видом бросил он.

В общем — рассчитались мы с мастером и направились в обратный путь, к Вагус Сумбонту. И стали свидетелями весьма поучительного зрелища:

Как и предрекал мастер Креп, экипаж к Воздушному Кораблю подтянулся. И был просто аллегорией слов "суета" и понятия "последствия невоздержанности". Люди, цверги, несколько непонятных мне разумных — то ли упившихся до прозелени и бордового цвета, то ли такие от природы. Понять такие детали не было никакой возможности, поскольку вокруг Вагус Сумбонта бушевал вихрь. Вихрь из разумных, деталей, частей обшивки, запаха винного и табачного перегара, пота и сквернословия. Последнего было так много и настолько громко, что как брань бранные слова и не воспринимались. А именно как этакая "атмосфера", окутывающая приводимый в порядок Корабль.

В такой обстановке “познакомиться с экипажем”, как сулил мастер Креп, было, мягко говоря, невозможно. Грубо говоря — я был уверен, что если попробую поговорить с кем-то из разгорячённых и суетящихся работников, мной просто законопатят какую-нибудь щель, даже не заметив, что это я. А мастер раскурил свою здоровенную сигарету, затянулся, блеснув золотом глаз, и произнес:

— Суетятся, бегают. Про…любят половину такелажа и первую неделю полёта будут бегать, как птицы безголовые, чинить недоделки. И всегда так — ничему не учатся. Вот скажи мне, Фиктор, — обратился он ко мне. — Разве сложно закончить дела на пару дней раньше? А потом, если останется время, можно и погудеть.

— Не знаю, мастер Креп. Если подумать — то вы правы…

— Только они не думают ни стучака! — обвёл цверг наблюдаемую нами суету.

— Сам дурак, коротышка! — буркнул какой-то пробегающий взмыленный джентльмен с роскошными усами. — Ой! — взвыл он, хлопая себя ладонями по лицу.

Дело в том, что на эти слова ухмыльнувшийся мастер засиял глазами, и кончики роскошных усов хулителя занялись натуральным огнём. Не слишком сильно, джентльмен их сбил первым движением и с обидой уставился на мастера.

— Креп, ты…

— Не хами. Иди, напрягайся, — махнул сигаретой мастер. — Я вот тебя отродьем гнилого стучака не называю, — отметил он.

— Да… — не нашёл слов джентльмен и, бурча что-то бранное под нос, потрусил к Вагусу Сумбонту.

— Дармоеды, бездельники и за языком не следят. Ладно, Фиктор, пойдём в котельную. Отдохнём.

— Я бы, мастер Креп, если вы не возражаете, познакомился с механизмами. И с книгами сверился, — по дороге озвучил я.

Спать мне как-то не хотелось, посещение борделя, на удивление, не принесло усталость, а зарядило бодростью. Ну а поработать, поучиться, да и подумать — лучше, чем бессмысленно валяться в каюте. Уж всяко — полезнее.

— Какой энтузиазм, — усмехнулся мастер. — Ну, поработай. Проверь смазку, можешь поменять при нужде. И машины оранжевого и красного сектора — не трожь! — аж рявкнул он на меня.