У Самира окно выходило на дорогу. Каждый раз, заслышав треск мотоцикла, он осторожно выглядывал наружу. Одновременно расстегивал на сумке «молнию», благо, стоя в любой точке клетушки, можно было дотянуться до всех ее четырех углов.

Самир не был на все сто процентов уверен, что Гоблин подкатит именно со стороны трассы.

Но в том, что бородач явится, не сомневался ни секунды. Обязательно услышит про невесту, обязательно захочет на нее поглядеть.

Лишь бы не тянул слишком долго. А то дойдет до ментов, и они тоже захотят устроить здесь засаду. Или по тупости своей заберут Катю в отделение, начнут допрашивать. В любом случае испортят чрезвычайно удобный расклад.

Самир не пил и не ел, чтобы лишний раз не выходить в сортир. Не только Кате не хотел попасться на глаза, но и вообще никому. Зачем светиться со своей характерной внешностью?

Жажды в слякотную осень он не испытывал, голод заглушал анашой. Задергивал на окне убогую занавеску и курил стоя, выпуская дым в форточку, чтобы никто не унюхал запах в коридоре.

Ждала и Катя. Она тоже верила, что Гоблин вот-вот явится. Этот грубый человек с нечесаной бородой просто не успел ее оценить в прошлый раз. Наверняка блондинок было в его жизни с избытком. Наверняка женщины вешались на него: норовили подсесть на мотоцикл, залезть в постель. Победителя любая женщина распознает, даже круглая дура. И захочет его, невзирая на пот, грязь, косноязычие.

Только не всякая сможет стать для него большим, чем забавой на час. Укротить победителя, заставить его разглядеть тебя — вот что ты сможешь сделать. Если такой, не знающий компромиссов человек оценит тебя по достоинству, ты сможешь по праву гордиться собой.

Катя уже видела в мечтах свои развевающиеся на ветру волосы. Видела себя за спиной Гоблина в таких же кожаных штанах, только не грязных, а новеньких, обтягивающих ногу'. Они мчатся по водной поверхности, там, где еще неглубоко. За «Харлеем» остается пенный след, заходящее солнце бросает на воду золотисто-багровый отблеск…

Вдруг со стороны леса раздался рокот движка. Кто еще мог подъезжать оттуда, кроме него?

Кате стало даже страшно оттого, что желания ее начали наконец материализоваться. Узнает ее Гоблин или нет? А если просто заглянет в окно и посмеется? Нет, он не примчался бы сюда только ради этого.

Катя раскрыла окно, из лесу пахнуло сыростью и запахом хвои. Сильный свет одиночной фары заставил зажмуриться. Она еще не успела ничего разобрать, а сильная рука уже подхватила, вытянула наружу.

Гоблина можно было узнать по одному только запаху. Катя читала когда-то в книжке, что самые концентрированные эссенции для производства духов получают из самых отвратительно пахнущих натуральных продуктов, вроде амбры — отвердевших сгустков из кишечника кашалота. Точно так же запах Гоблина, далеко не самый приятный для обоняния, был настоящим запахом всепобеждающей силы.

Устроившись сзади, Катя сжала ногами мотоцикл, приникла к широкой спине и вдруг разглядела в окне только что покинутой комнаты темный силуэт с винтовкой в руках.

«Харлей» был развернут боком к двухэтажному строению и находился еще слишком близко.

Это сыграло с Самиром злую шутку. Глупо было приникать к мощному оптическому прицелу на расстоянии в несколько шагов. Дагестанец выстрелил, почти не целясь, но пуля всего лишь пролетела у виска Гоблина.

Тот дернул мотоцикл с места, развернулся, подставив Катину спину. Во второй раз Самир уже приложился к прицелу, метил в колесо, но Гоблин неожиданно резко накренил машину, и пуля только продырявила заднее крыло.

Едва только Кате показалось, что мокрая хвоя прикрыла их собой, как Гоблин развернулся обратно. От ужаса пассажирка потеряла дар речи.