У нас каждый день были уроки, на которых нас учили читать, писать, считать, шить, вязать на спицах и крючком. Старшие девочки должны были присматривать за младшими, а это означало, что мы все время были заняты, умывая и одевая малышек по утрам, помогая им убрать постель, уча их, как себя обслуживать, и приглядывая за ними во время еды.

Я только один раз столкнулась с настоящей неприятностью и была очень довольна, что в Намкхаре мне еще совсем маленькой случалось играть в разные грубые игры с мальчишками гораздо старше меня, в результате которых извлекла полезный урок: чтобы справиться с забиякой, надо застать его врасплох, нанести удар, и делать это необходимо с самого начала. Одна из приютских девочек, побывавших "на улице", была очень злобным существом и забиякой. Остальные девочки ее боялись, и она заставляла их делать за нее разные вещи, как будто они были ее служанками.

В конце первой недели моей приютской жизни она обратила на меня внимание и потребовала, чтобы я отдала ей сапожки из валеной ячьей шерсти, которые я привезла с собой и продолжала носить. Ощущая в животе трепет, я посмотрела на нее и сказала:

– Тебе они будут малы на целую милю. И вообще, Дэйзи, до тех пор, пока они мне годятся, они будут моими. Когда я из них вырасту, я отдам их тому, кому захочу.

Дэйзи, уперев руки в бока, медленно двинулась ко мне.

– Вы только на нее гляньте! – принялась издеваться она. – Эй ты, соплюха наглая, хорошей взбучки захотела, а?

Я заключила, что словами дело не уладить и мне надо действовать немедленно.

– Я не хочу иметь с тобой никаких неприятностей, Дэйзи, честно… – И, подобрав юбку, изо всех сил ударила ее ногой по коленке. Она взвыла от боли и неожиданности и захромала прочь к своей постели, вопя, что я ее искалечила.

В тот день я завоевала много друзей и стала чем-то вроде защитницы для всех, кого задирала Дэйзи. За те шесть месяцев, что она еще провела в приюте, она больше никогда не доставляла мне неприятностей.

Лето сменяло весну, зима шла за осенью. Приют превратился в мой маленький мир. Мне нравились уроки, мне нравилось изобретать, как переделать старую одежду, когда это казалось совершенно невозможным. Я с удовольствием присматривала за маленькими девочками, которые доверяли мне и делились со мной своими секретами. Но самый лучший момент дня наступал, когда мы, разбившись по парам, шли гулять в парк, находившийся примерно в миле от приюта.

Я провела большую часть времени своей предыдущей жизни на открытом воздухе, и порой мне казалось, что стены приюта душат меня. Часовая прогулка по парку, конечно, была никак не сравнима с теми путешествиями, что я предпринимала раньше, но и она, вне зависимости от погоды, каждый день приносила мне радость.

Когда девочке исполнялось четырнадцать, ей находили место, как правило, прислуги, но иногда у портнихи или на какой-нибудь фабрике Ист-Энда, а изредка – где-нибудь на ферме. Я оставалась в приюте до пятнадцати лет, на год дольше, чем полагалось, потому что мисс Кэллендер находила меня очень умелой в обращении с малышками. Я могла бы даже остаться насовсем, став чем-то вроде не получающей жалованья помощницы, но у меня вышла стычка с противной девчонкой, которую звали Большая Алиса и которая отвечала за другую спальню младших. Она все время над ними насмехалась, и я, потеряв в конце концов терпение, ударила ее. Я впервые совершила подобную вещь с того дня, как пнула Дэйзи в первую неделю моего пребывания в приюте, но поднялся большой шум, и мисс Кэллендер решила, что мне пора уходить.